Иностранцы и представители старой аристократии в российской правящей элите в период правления Анны Иоанновны: проблема динамики количественного соотношения

Полный текст

Введение

1730-е гг. в российской истории часто характеризуются как время «иностранного засилья», которое, впрочем, в историографии трактуется неоднозначно и, во всяком случае, имело различные проявления. Чаще всего обращают внимание на тот факт, что ближайшими сотрудниками Анны Иоанновны, определявшими в ее царствование внутреннюю и внешнюю политику в основных ее чертах, являлись иноземцы, но не менее значимым представляется, что и в пределах более широкого круга административной, военной и придворной верхушки число иностранцев в этот период значительно выросло. Такое положение вещей, очевидно, должно было серьезным образом влиять на общую структуру правящей элиты, способствуя уменьшению количества в ее пределах представителей других групп, в частности боярской аристократии, которая играла в XVII в. ведущую роль в государственной жизни и в значительной степени сохранила свое влияние и в Петровскую эпоху.

Однако в первой четверти XVIII в. представители старой знати вытеснялись, как считается, «новыми людьми», в числе которых были в том числе и иностранцы [Строев 1909]. Если же говорить о последующем периоде, в особенности о царствовании Анны Иоанновны, следует иметь в виду специфику данного этапа, в частности процесс фаворитизации, сказавшийся в силу некоторых причин (в основном персонального характера) в наибольшей степени именно на иноземцах, входивших в состав правящей верхушки (РГАДА. Ф. 142. Оп. 1. Д. 588) [Володьков 1996, с. 51]. Поэтому в данном случае едва ли имеет смысл противопоставлять старой знати «новых людей» как единую массу. Таким образом, следует выделять применительно к рассматриваемому периоду две важнейшие группы – иностранцев и старую аристократию, имея в виду также наличие значительного числа представителей политической элиты, не входивших ни в одну из этих категорий. При таком походе в первую очередь встает вопрос о количественном соотношении между данными группами.

 

Историография и источники

Подходы к данной проблеме уже с того времени, когда протекали изучаемые процессы, носили политизированный характер, поскольку дело шло о довольно болезненном для правящей элиты взаимодействии различных и во многом чуждых в отношении друг друга групп, составлявших данный слой. Хотя во многих случаях имели место факты тесных связей (политических, а в ряде случаев и семейных) между находившимися на российской службе иностранцами и представителями старорусской знати, отчуждение между теми и другими носило выраженный характер, что неоднократно отмечалось, к примеру, зарубежными дипломатами того времени. После воцарения Елизаветы Петровны на долгое время стало господствующим представление об «иностранном засилье», впоследствии вылившееся в концепцию бироновщины, включавшую в себя не только положение о том, что в 1730-е гг. иноземцы стали играть ведущую роль в рамках правящей элиты страны, но и ряд других элементов, в частности морально-политическую оценку деятельности Бирона и других иностранцев [Ключевский 1989, с. 272; Платонов 1993, с. 553–554]. При этом некоторые авторы, разделяя в целом такую точку зрения, воздерживались от чрезмерно тенденциозной критики правительства Анны Иоанновны и находили в осуществляемых им мероприятиях положительные стороны [Щербатов 1983, с. 52–96; Попов 1861, с. 193–195].

Во второй половине XIX в. в историографии одновременно с сохранением традиционных воззрений приобретает вес другой подход, при котором процессы, протекавшие в рамках российской политической элиты в Петровскую и Послепетровскую эпохи, берутся за одну скобку и рассматриваются через призму трансформации специфики российской государственности, т. е. перехода от аристократического принципа формирования правящего слоя к меритократическому, от ограниченной к абсолютной монархии и т. д. (Дипломатическая переписка; Донесения французских посланников). При такой постановке вопроса иностранцы рассматривались как одна из групп, входивших в категорию «новых людей», и в этой связи чаще всего не отделялись от русских незнатного или относительно незнатного происхождения. В рамках этого подхода изменения в составе политической элиты представлялись закономерным процессом, а та роль, которую иноземцы играли в пределах правящего слоя в 1730-е гг., не трактовалась обыкновенно как проявление «иностранного засилья» [Строев 1909].

Для многих исследователей было характерно сочетание элементов, составлявших эти две точки зрения, и в таком случае группа влиятельных иноземцев времен царствования Анны Иоанновны либо оценивалась двояким, а иногда прямо противоречивым образом, либо делилась на две части, место каждой из которых мыслилось различным [Мякотин 1892, с. 312; Вознесенский 1923, с. 50; Павленко 2009; Полевой 1845; Протасов 1970].

Что касается выходцев из старой знати, которые составляли часть политической элиты в период аннинского царствования, их роль в соответствии с таким положением вещей также рассматривалась неоднозначным образом. Концепции бироновщины и «иностранного засилья» предполагали идею о противостоянии между влиятельными иноземцами и русскими вельможами более или менее безотносительно к тому, насколько родовитыми были последние. Напротив, точка зрения, в соответствии с которой имела место борьба между старой и новой знатью, склоняла исследователей к противопоставлению первой группы как иноземцам, так и незнатным русским [Шишкин 1858, с. 275–278].

В современной историографии обе названные позиции, несмотря на все противоречия между ними, находят свое отражение, как правило, сочетаясь тем или иным образом в рамках воззрений одних и тех же авторов [Павленко 1988; Павленко 2002; Анисимов 1986; Каменский 1997; Курукин 2003; Петрухинцев 2010; Петрухинцев 2008], и важнейшей причиной такого положения вещей следует, по всей вероятности, считать то обстоятельство, что каждая из данных точек зрения в определенной мере находит свое подтверждение в фактическом материале (Петрухинцев 2001; Черникова 1989). С одной стороны, в послепетровское время продолжались процессы, характерные для предшествовавшего этапа, а с другой – правление Анны Иоанновны отличалось в данном отношении определенной спецификой, а именно особой ролью иноземцев-фаворитов, что соответствующим образом отражалось на других частях правящей элиты.

В данной статье использовались как опубликованные, так и архивные источники, а именно материалы фондов РГАДА и РГВИА. Особое значение имели те документы, из которых были почерпнуты сведения относительно состава той или иной из изучаемых групп. В частности, данные, касающиеся генералитета конца 20-х и 30-х гг. XVIII в., содержатся в соответствующих списках, подготовленных Военной коллегией. Что касается правящей элиты как таковой, для получения сведений о ее персональном составе особую ценность имеют материалы Кабинета министров, а также – поскольку речь идет и о предшествовавшем образованию этого органа периоде – Верховного тайного совета.

 

Методология

Под иностранцами в данной статье понимаются все лица иноземного происхождения, за вычетом тех, которые, будучи выходцами из семей, обосновавшихся в России, от рождения являлись православными. Очерчивая круг фамилий, представителей которых следует причислять к старой знати, мы ориентировались главным образом на список Г. Котошихина (Котошихин 1906, с. 23).

Под правящей элитой понимается совокупность государственных деятелей, имевших возможности непосредственного влияния на принятие политических решений. В этом отношении имели значение, во-первых, должности, во-вторых, фактическое влияние на монархов. Второй критерий носит по своей природе произвольный характер, а что касается первого, то к правящей элите на его основании мы относим глав коллегий (президентов, а также тех, кто номинально не занимал этих постов, фактически играя соответствующую роль), вице-президентов Военной, Адмиралтейств-коллегии и Коллегии иностранных дел, генерал-прокуроров, директоров Канцелярии от строений, Артиллерийской, Тайной и Медицинской канцелярий, Соляной и Фортификационной контор, генерал-почтдиректоров, президентов Академии наук, герольдмейстеров, главных судей Сибирского приказа, губернаторов и генерал-губернаторов, генерал-полицмейстеров Петербурга, членов Верховного тайного совета и Кабинета министров, сенаторов, глав придворных ведомств и полковников гвардейских полков [Александров 1939; Алексеев 1898; Андреев 1870; Градовский 1866; Водовозов 1882; Анисимов 1994; Арсеньев 1839].

Кроме того, особого анализа заслуживают некоторые группы, не входившие в состав правящей элиты в данном понимании этого термина, но к ней примыкавшие. В частности, к числу таких групп относятся военно-сухопутный генералитет, кавалеры орденов Андрея Первозванного и Александра Невского (за вычетом членов царской семьи и лиц, не состоявших на российской службе, т. е. иностранных монархов, дипломатов и т. п.), а также камергерский корпус [Долгоруков 1909; Захаров 2013; Лебедев 1912].

 

Иностранцы и старая знать в правящей элите Российской империи в 1730-е гг.

К началу правления Анны Иоанновны в правящую элиту Российской империи входили, если иметь в виду обозначенные критерии, 42 человека, из которых 15 (около 36 %) принадлежали к старой аристократии, а 10 (около 24 %) являлись иностранцами. К первой группе относились В.В. Долгоруков (фактический глава Военной коллегии), И.Н. Плещеев (герольдмейстер), А.Л. Плещеев (московский губернатор), Ю.Ю. Трубецкой (белгородский губернатор), М.М. Голицын (полковник Семеновского полка), И.А. Долгоруков (обер-камергер), В.Ф. Салтыков (обер-шенк). Коме того, в состав Верховного тайного совета входили Д.М. и М.М. Голицыны, А.Г., В.В. и В.Л. Долгоруковы, а сенаторами являлись И.И. Бутурлин, М.М. Голицын, А.Г. и И.Г. Долгоруковы, А.Л. Плещеев, А.М. Черкасский и И.П. Шереметев. К числу иностранцев, входивших на этом этапе в российскую политическую верхушку, следует отнести П.И. Ягужинского (обер-шталмейстера), А.И. Остермана (члена Верховного тайного совета, вице-президента Коллегии иностранных дел, генерал-почтдиректора), Л.Л. Блументроста (президента Академии наук, лейб-медика), И.Л. Блументроста (директора Медицинской канцелярии), И.А. Менгдена (астраханского губернатора), И.Я. Дюпре (смоленского губернатора), П.П. Ласси (рижского генерал-губернатора), Б.Х. Миниха (директора Артиллерийской канцелярии и петербургского генерал-губернатора), П.И. Сиверса (вице-президента и фактического главы Адмиралтейств-коллегии) и Г. Фика (вице-президента и фактического главы Коммерц-коллегии).

В течение последующего десятилетия данное численное соотношение существенным образом изменилось. Количество представителей старой знати в правящей группе оставалось почти неизменным вплоть до 1737 г., а затем в течение непродолжительного периода сократилось более чем вдвое (с 15 человек в конце 1736 г. до семи в конце 1739 г.). Однако на последующем этапе наблюдается обратный процесс, и в последние месяцы царствования Анны Иоанновны, а именно с января по октябрь 1740 г., число людей из старых аристократических фамилий в пределах политической элиты увеличивается до 11 (около 26 %). В состав этой группы входили А.М. Черкасский (кабинет-министр), Н.Ю. Трубецкой (генерал-прокурор), И.В. Одоевский (президент Вотчинной коллегии), И.Ю. Трубецкой (президент Юстиц-коллегии), А.Л. Нарышкин (директор Канцелярии от строений и сенатор), А.Л. Плещеев (главный судья Сибирского приказа), М.М. Голицын (астраханский губернатор), Г.А. Урусов (воронежский губернатор), С.А. Салтыков (обер-гофмейстер и сенатор), А.Б. Куракин (обер-шталмейстер), В.Ф. Салтыков (сенатор).

В случае с иностранцами имела место другая картина – уже в течение 1730 г. их число в рамках правящей элиты увеличилось с 10 до 13 человек, а затем оставалось почти неизменным на протяжении всего царствования Анны Иоанновны. Соответственно, количественное соотношение между представителями этих двух групп кардинальным образом изменилось в 1737 г., когда иностранцы впервые получили численный перевес над старой знатью [Корсаков 1880]. Иноземцев, входивших в состав правящей верхушки, к концу правления Анны Иоанновны насчитывалось 14 человек (около 34 %): Э.И. Бирон (обер-камергер), А.И. Остерман (вице-президент и фактический глава Коллегии иностранных дел, генерал-почтдиректор, кабинет-министр и сенатор), Б.Х. Миних (президент Военной коллегии и директор Фортификационной конторы), К.Л. Менгден (президент Коммерц-коллегии), К. Принценстерн (вице-президент и фактический глава Штатс-конторы), К.А. Шемберг (генерал-берг-директор), Л.Г. Гессен-Гомбургский (директор Артиллерийской канцелярии), И.Б. Фишер (директор Медицинской канцелярии), К. Бреверн (президент Академии наук), К. Бирон (московский генерал-губернатор), П.П. Ласси (рижский генерал-губернатор), У.Ф. Левендаль (ревельский генерал-губернатор), А.У. Брауншвейгский (полковник двух гвардейских полков), Р.Г. Левенвольде (обер-гофмаршал) (РГАДА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 171, 304, 305, 307, 308; РГВИА. Ф. 393. Д. 119, 546, 547, 548; Ф. 495. Д. 121; Бумаги Кабинета министров; Кирилов 1977; Материалы для истории императорской Академии наук; Протоколы) [Вагнер 2000; Волков 2001; Курукин 2003; Левин 2000; Лысенко 2001; Маркина 1999; Мирский 1996; Мурзанов 1911; Общий морской список 1885–1890; Петрухинцев 1993; Петрухинцев 2010; Прокопенко 2012; РБС].

Кроме того, заслуживает внимания то обстоятельство, что количество государственных деятелей, входивших в состав правящей верхушки Российской империи и при этом не относившихся ни к старой знати, ни к иностранцам, оставалось – если рассматривать начало и конец царствования Анны Иоанновны – неизменным как в абсолютных величинах (по 17 человек), так и в относительных (около 40 %), поскольку общая численность людей, составлявших политическую элиту, в обоих случаях равнялась 42. Иными словами, можно говорить о том, что количество высокопоставленных иноземцев в 1730-е гг. увеличивалось за счет представителей старой знати.

При рассмотрении верхнего слоя правящей элиты эта общая тенденция видна еще более отчетливо. К началу правления Анны Иоанновны к числу наиболее влиятельных государственных деятелей относились лишь члены Верховного тайного совета, среди которых были аристократы А.Г., В.Л. и В.В. Долгоруковы, а также Д.М. м М.М. Голицыны, вестфалец А.И. Остерман и, наконец, Г.И. Головкин (являвшийся также президентом Коллегии иностранных дел и не относившийся ни к одной из двух групп). К моменту смерти императрицы в данный слой входили три иностранца – Э.И. Бирон, А.И. Остерман и Б.Х. Миних, которые были ближайшими сотрудниками и советниками Анны. Кроме того, Остерман являлся кабинет-министром, а Миних – президентом Военной коллегии. Единственным представителем старой знати в пределах этого узкого круга был кабинет-министр А.М. Черкасский, а к третьей группе принадлежали президент Адмиралтейств-коллегии Н.Ф. Головин и кабинет-министр А.П. Бестужев-Рюмин.

 

Иноземцы и старая аристократия в группах, примыкавших к политической элите

В значительной степени сходную ситуацию можно наблюдать на примере военно-сухопутного генералитета. В списке, составленном Военной коллегией в 1729 г., фигурирует 70 генералов,
в том числе 31 иностранец (около 44 %), 12 выходцев из старобоярских фамилий (около 17 %). Если рассматривать период, близкий ко времени окончания правления Анны Иоанновны, из перечня 1738 г. следует, что число генералов сократилось до 56, среди которых 29 (около 52 %) были иноземцами, а 8 (около 14 %) являлись представителями старой знати. Генералов, не относившихся к этим двум группам, насчитывалось 27 (около 39 %) в 1729 г. и 19 (около 34 %) в 1738 г. Более детальное представление о рассматриваемых процессах можно получить, анализируя не только всю совокупность людей, имевших военно-сухопутные чины первых четырех классов, но и более узкую группу генералов первых двух рангов. В 1729 г. насчитывалось 3 генерал-фельдмаршала (М.М. Голицын, В.В. Долгоруков и И.Ю. Трубецкой) и 7 генерал-аншефов, 6 из которых были иностранцами (исключение составлял М.А. Матюшин, не принадлежавший ни к одной из двух изучаемых групп). В списке 1738 г. из прежних генерал-фельдмаршалов остался лишь И.Ю. Трубецкой, но за прошедший период данный чин был присвоен Б.Х. Миниху и П.П. Ласси. Генерал-аншефов теперь насчитывалось 8, и среди них было 3 иноземца и 2 представителя старой аристократии, в то время как оставшиеся 3 не принадлежали ни к тем, ни к другим. Таким образом, в пределах категории старшего генералитета, численность которого в 1729–1738 гг. оставалась почти неизменной (10 и 11 человек соответственно), количество выходцев из старой аристократии оставалось прежним, а число иностранцев даже уменьшилось на одного человека, однако заслуживает внимания тот факт, что соотношение, взятое с точки зрения ранга, изменилось прямо противоположным образом (РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 7395, 7387).

В период правления Анны Иоанновны состоялось 15 пожалований ордена Андрея Первозванного российским вельможам, причем в 11 случаях (около 73 %) новыми кавалерами стали иноземцы, а в 3 (20 %) – выходцы из старобоярских фамилий. Единственным исключением стал будущий вице-канцлер М.Г. Головкин [Бантыш-Каменский 2005, с. 72–76]. Если же рассматривать предшествовавший период, начиная с 1699 г., когда состоялось первое пожалование этим орденом, пропорции оказываются иными. За это время состоялось 31 соответствующее награждение, которое в 10 случаях (около 32 %) относилось к иностранцам, а в 12 (около 39 %) – к выходцам из старой знати [Бантыш-Каменский 2005, с. 59–72]. Следовательно, в 1730-е гг. соотношение кардинальным образом поменялось в сторону иноземцев, причем за счет не только представителей аристократических фамилий допетровского времени, но также и третьей группы, которой это коснулось даже в большей мере, поскольку доля ее представителей сократилась с 29 до 7 %.

Что касается ордена Александра Невского, из 39 человек, получивших его в течение аннинского царствования, 20 (около 51 %) являлись иностранцами, 10 (около 26 %) принадлежали к старой аристократии, а оставшиеся 9 (около 23 %) не относились ни к тем, ни к другим [Бантыш-Каменский 2005, с. 122–126]. В предшествовавший период, т. е. с 1725 г., когда этот орден был учрежден, состоялось 60 награждений, причем 19 новых кавалеров (около 32 %) были иностранцами, 14 (около 23 %) являлись выходцами из семей допетровской знати, а к третьей группе принадлежали 27 человек (45 %) [Бантыш-Каменский 2005, с. 112–122]. Рассматривая эти данные, следует иметь в виду специфическое положение вещей, связанное с этой наградой в первые годы после ее учреждения. В частности, в иностранной прессе того времени можно встретить утверждение, что Екатерина I жаловала данный орден по преимуществу своим любимцам, не обращая при этом внимания ни на родовитость, ни на заслуги (Письма о России, с. 473). По-видимому, в этом обстоятельстве и следует искать объяснение того факта, что еще до воцарения Анны Иоанновны число представителей старой знати среди александровских кавалеров было сравнительно незначительным. При этом показательно, что в 1730-е гг. наблюдается тенденция к увеличению численности иностранцев среди награжденных при сохранении позиций старой аристократии и значительном уменьшении численности представителей третьей группы.

Несколько иную картину можно наблюдать на примере камергерского корпуса – из 22 человек, получивших в этот период звание действительного камергера, 9 (около 41 %) являлись иностранцами и 7 (около 32 %) относились к старой знати, а за пределами этих двух групп находились 6 человек (около 27 %) [Волков 2001, с. 162–165]. В предшествовавший же период, начиная с 1711 г., когда был введен данный чин, эти цифры равнялись соответственно 7 (около 29 %), 10 (около 42 %) и 7 (около 29 %) [Волков 2001, с. 159–162]. Иными словами, в рамках камергерского корпуса рост численности иноземцев в 1730-е гг. происходил в основном за счет старой аристократии.

Заключение

Таким образом, можно сделать ряд выводов относительно происходивших на протяжении аннинского царствования изменений в численном соотношении между исследуемыми группами. Основной тенденцией являлось увеличение количества влиятельных иностранцев и – в соответствии с этим – уменьшение численности представителей старой аристократии, занимавших аналогичное положение. Данный процесс наблюдается в рамках как политической элиты в целом, так и верхнего ее слоя, а также в пределах некоторых из групп, примыкавших к правящей верхушке. При этом наблюдается различная степень проявления данной тенденции. Особенно она была выражена в пределах верхнего слоя политической элиты. Несколько иначе дело обстояло с кавалерами орденов Андрея Первозванного и Александра Невского, поскольку количество иноземцев среди них за период 1730-х гг. увеличилось в большей степени за счет людей, не относившихся к старой знати. Что же касается правящей верхушки в целом, а также военно-сухопутного генералитета и камергерского корпуса, здесь рост численности иностранцев и, соответственно, уменьшение количества представителей старой аристократии (а тем более людей, отнесенных нами к третьей группе) было значительно менее ощутимым.

Такое положение вещей можно объяснить, во-первых, особым престижем, которым пользовались – по-видимому, начиная с Петровской эпохи, а в некоторой мере и ранее – вступившие на русскую службу западноевропейцы, во-вторых, тем, что на том этапе трансформации правящей элиты, о котором идет речь, увеличение численности иностранцев в весьма значительной степени определялось той политической ролью, которую играли отдельные, наиболее влиятельные иноземцы. Результатом влияния данных факторов стало то обстоятельство, что именно иностранцы чаще, чем русские, получали пожалования, не связанные с теми или иными функциями и обязанностями, в частности, становились кавалерами высших орденов империи (в несколько меньшей степени это коснулось также и камергерского корпуса). В царствование Анны Иоанновны эта тенденция, имевшая место, как можно заключить по приведенным цифрам, и ранее, получила особенно масштабное выражение, сочетаясь с процессом поступательного увеличения численности иностранцев и уменьшения количества представителей старой знати в пределах собственно правящей элиты и в рамках генералитета.

Об авторах

О. Д. Столяров

Самарский государственный медицинский университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: belomor2012@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7806-3528

кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Отечества, медицины и социальных наук

Россия, 443013, Российская Федерация, г. Самара, ул. Тухачевского, 226

С. Ю. Заводюк

Самарский государственный медицинский университет

Email: swetlana89277056763@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7806-3528

кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Отечества, медицины и социальных наук

Россия, 443013, Российская Федерация, г. Самара, ул. Тухачевского, 226

Список литературы

Дополнительные файлы