Foreigners and representatives of the old aristocracy in the Russian ruling elite during the reign of Anna Ioannovna: the problem of the dynamics of the quantitative ratio

Full Text

Введение

1730-е гг. в российской истории часто характеризуются как время «иностранного засилья», которое, впрочем, в историографии трактуется неоднозначно и, во всяком случае, имело различные проявления. Чаще всего обращают внимание на тот факт, что ближайшими сотрудниками Анны Иоанновны, определявшими в ее царствование внутреннюю и внешнюю политику в основных ее чертах, являлись иноземцы, но не менее значимым представляется, что и в пределах более широкого круга административной, военной и придворной верхушки число иностранцев в этот период значительно выросло. Такое положение вещей, очевидно, должно было серьезным образом влиять на общую структуру правящей элиты, способствуя уменьшению количества в ее пределах представителей других групп, в частности боярской аристократии, которая играла в XVII в. ведущую роль в государственной жизни и в значительной степени сохранила свое влияние и в Петровскую эпоху.

Однако в первой четверти XVIII в. представители старой знати вытеснялись, как считается, «новыми людьми», в числе которых были в том числе и иностранцы [Строев 1909]. Если же говорить о последующем периоде, в особенности о царствовании Анны Иоанновны, следует иметь в виду специфику данного этапа, в частности процесс фаворитизации, сказавшийся в силу некоторых причин (в основном персонального характера) в наибольшей степени именно на иноземцах, входивших в состав правящей верхушки (РГАДА. Ф. 142. Оп. 1. Д. 588) [Володьков 1996, с. 51]. Поэтому в данном случае едва ли имеет смысл противопоставлять старой знати «новых людей» как единую массу. Таким образом, следует выделять применительно к рассматриваемому периоду две важнейшие группы – иностранцев и старую аристократию, имея в виду также наличие значительного числа представителей политической элиты, не входивших ни в одну из этих категорий. При таком походе в первую очередь встает вопрос о количественном соотношении между данными группами.

 

Историография и источники

Подходы к данной проблеме уже с того времени, когда протекали изучаемые процессы, носили политизированный характер, поскольку дело шло о довольно болезненном для правящей элиты взаимодействии различных и во многом чуждых в отношении друг друга групп, составлявших данный слой. Хотя во многих случаях имели место факты тесных связей (политических, а в ряде случаев и семейных) между находившимися на российской службе иностранцами и представителями старорусской знати, отчуждение между теми и другими носило выраженный характер, что неоднократно отмечалось, к примеру, зарубежными дипломатами того времени. После воцарения Елизаветы Петровны на долгое время стало господствующим представление об «иностранном засилье», впоследствии вылившееся в концепцию бироновщины, включавшую в себя не только положение о том, что в 1730-е гг. иноземцы стали играть ведущую роль в рамках правящей элиты страны, но и ряд других элементов, в частности морально-политическую оценку деятельности Бирона и других иностранцев [Ключевский 1989, с. 272; Платонов 1993, с. 553–554]. При этом некоторые авторы, разделяя в целом такую точку зрения, воздерживались от чрезмерно тенденциозной критики правительства Анны Иоанновны и находили в осуществляемых им мероприятиях положительные стороны [Щербатов 1983, с. 52–96; Попов 1861, с. 193–195].

Во второй половине XIX в. в историографии одновременно с сохранением традиционных воззрений приобретает вес другой подход, при котором процессы, протекавшие в рамках российской политической элиты в Петровскую и Послепетровскую эпохи, берутся за одну скобку и рассматриваются через призму трансформации специфики российской государственности, т. е. перехода от аристократического принципа формирования правящего слоя к меритократическому, от ограниченной к абсолютной монархии и т. д. (Дипломатическая переписка; Донесения французских посланников). При такой постановке вопроса иностранцы рассматривались как одна из групп, входивших в категорию «новых людей», и в этой связи чаще всего не отделялись от русских незнатного или относительно незнатного происхождения. В рамках этого подхода изменения в составе политической элиты представлялись закономерным процессом, а та роль, которую иноземцы играли в пределах правящего слоя в 1730-е гг., не трактовалась обыкновенно как проявление «иностранного засилья» [Строев 1909].

Для многих исследователей было характерно сочетание элементов, составлявших эти две точки зрения, и в таком случае группа влиятельных иноземцев времен царствования Анны Иоанновны либо оценивалась двояким, а иногда прямо противоречивым образом, либо делилась на две части, место каждой из которых мыслилось различным [Мякотин 1892, с. 312; Вознесенский 1923, с. 50; Павленко 2009; Полевой 1845; Протасов 1970].

Что касается выходцев из старой знати, которые составляли часть политической элиты в период аннинского царствования, их роль в соответствии с таким положением вещей также рассматривалась неоднозначным образом. Концепции бироновщины и «иностранного засилья» предполагали идею о противостоянии между влиятельными иноземцами и русскими вельможами более или менее безотносительно к тому, насколько родовитыми были последние. Напротив, точка зрения, в соответствии с которой имела место борьба между старой и новой знатью, склоняла исследователей к противопоставлению первой группы как иноземцам, так и незнатным русским [Шишкин 1858, с. 275–278].

В современной историографии обе названные позиции, несмотря на все противоречия между ними, находят свое отражение, как правило, сочетаясь тем или иным образом в рамках воззрений одних и тех же авторов [Павленко 1988; Павленко 2002; Анисимов 1986; Каменский 1997; Курукин 2003; Петрухинцев 2010; Петрухинцев 2008], и важнейшей причиной такого положения вещей следует, по всей вероятности, считать то обстоятельство, что каждая из данных точек зрения в определенной мере находит свое подтверждение в фактическом материале (Петрухинцев 2001; Черникова 1989). С одной стороны, в послепетровское время продолжались процессы, характерные для предшествовавшего этапа, а с другой – правление Анны Иоанновны отличалось в данном отношении определенной спецификой, а именно особой ролью иноземцев-фаворитов, что соответствующим образом отражалось на других частях правящей элиты.

В данной статье использовались как опубликованные, так и архивные источники, а именно материалы фондов РГАДА и РГВИА. Особое значение имели те документы, из которых были почерпнуты сведения относительно состава той или иной из изучаемых групп. В частности, данные, касающиеся генералитета конца 20-х и 30-х гг. XVIII в., содержатся в соответствующих списках, подготовленных Военной коллегией. Что касается правящей элиты как таковой, для получения сведений о ее персональном составе особую ценность имеют материалы Кабинета министров, а также – поскольку речь идет и о предшествовавшем образованию этого органа периоде – Верховного тайного совета.

 

Методология

Под иностранцами в данной статье понимаются все лица иноземного происхождения, за вычетом тех, которые, будучи выходцами из семей, обосновавшихся в России, от рождения являлись православными. Очерчивая круг фамилий, представителей которых следует причислять к старой знати, мы ориентировались главным образом на список Г. Котошихина (Котошихин 1906, с. 23).

Под правящей элитой понимается совокупность государственных деятелей, имевших возможности непосредственного влияния на принятие политических решений. В этом отношении имели значение, во-первых, должности, во-вторых, фактическое влияние на монархов. Второй критерий носит по своей природе произвольный характер, а что касается первого, то к правящей элите на его основании мы относим глав коллегий (президентов, а также тех, кто номинально не занимал этих постов, фактически играя соответствующую роль), вице-президентов Военной, Адмиралтейств-коллегии и Коллегии иностранных дел, генерал-прокуроров, директоров Канцелярии от строений, Артиллерийской, Тайной и Медицинской канцелярий, Соляной и Фортификационной контор, генерал-почтдиректоров, президентов Академии наук, герольдмейстеров, главных судей Сибирского приказа, губернаторов и генерал-губернаторов, генерал-полицмейстеров Петербурга, членов Верховного тайного совета и Кабинета министров, сенаторов, глав придворных ведомств и полковников гвардейских полков [Александров 1939; Алексеев 1898; Андреев 1870; Градовский 1866; Водовозов 1882; Анисимов 1994; Арсеньев 1839].

Кроме того, особого анализа заслуживают некоторые группы, не входившие в состав правящей элиты в данном понимании этого термина, но к ней примыкавшие. В частности, к числу таких групп относятся военно-сухопутный генералитет, кавалеры орденов Андрея Первозванного и Александра Невского (за вычетом членов царской семьи и лиц, не состоявших на российской службе, т. е. иностранных монархов, дипломатов и т. п.), а также камергерский корпус [Долгоруков 1909; Захаров 2013; Лебедев 1912].

 

Иностранцы и старая знать в правящей элите Российской империи в 1730-е гг.

К началу правления Анны Иоанновны в правящую элиту Российской империи входили, если иметь в виду обозначенные критерии, 42 человека, из которых 15 (около 36 %) принадлежали к старой аристократии, а 10 (около 24 %) являлись иностранцами. К первой группе относились В.В. Долгоруков (фактический глава Военной коллегии), И.Н. Плещеев (герольдмейстер), А.Л. Плещеев (московский губернатор), Ю.Ю. Трубецкой (белгородский губернатор), М.М. Голицын (полковник Семеновского полка), И.А. Долгоруков (обер-камергер), В.Ф. Салтыков (обер-шенк). Коме того, в состав Верховного тайного совета входили Д.М. и М.М. Голицыны, А.Г., В.В. и В.Л. Долгоруковы, а сенаторами являлись И.И. Бутурлин, М.М. Голицын, А.Г. и И.Г. Долгоруковы, А.Л. Плещеев, А.М. Черкасский и И.П. Шереметев. К числу иностранцев, входивших на этом этапе в российскую политическую верхушку, следует отнести П.И. Ягужинского (обер-шталмейстера), А.И. Остермана (члена Верховного тайного совета, вице-президента Коллегии иностранных дел, генерал-почтдиректора), Л.Л. Блументроста (президента Академии наук, лейб-медика), И.Л. Блументроста (директора Медицинской канцелярии), И.А. Менгдена (астраханского губернатора), И.Я. Дюпре (смоленского губернатора), П.П. Ласси (рижского генерал-губернатора), Б.Х. Миниха (директора Артиллерийской канцелярии и петербургского генерал-губернатора), П.И. Сиверса (вице-президента и фактического главы Адмиралтейств-коллегии) и Г. Фика (вице-президента и фактического главы Коммерц-коллегии).

В течение последующего десятилетия данное численное соотношение существенным образом изменилось. Количество представителей старой знати в правящей группе оставалось почти неизменным вплоть до 1737 г., а затем в течение непродолжительного периода сократилось более чем вдвое (с 15 человек в конце 1736 г. до семи в конце 1739 г.). Однако на последующем этапе наблюдается обратный процесс, и в последние месяцы царствования Анны Иоанновны, а именно с января по октябрь 1740 г., число людей из старых аристократических фамилий в пределах политической элиты увеличивается до 11 (около 26 %). В состав этой группы входили А.М. Черкасский (кабинет-министр), Н.Ю. Трубецкой (генерал-прокурор), И.В. Одоевский (президент Вотчинной коллегии), И.Ю. Трубецкой (президент Юстиц-коллегии), А.Л. Нарышкин (директор Канцелярии от строений и сенатор), А.Л. Плещеев (главный судья Сибирского приказа), М.М. Голицын (астраханский губернатор), Г.А. Урусов (воронежский губернатор), С.А. Салтыков (обер-гофмейстер и сенатор), А.Б. Куракин (обер-шталмейстер), В.Ф. Салтыков (сенатор).

В случае с иностранцами имела место другая картина – уже в течение 1730 г. их число в рамках правящей элиты увеличилось с 10 до 13 человек, а затем оставалось почти неизменным на протяжении всего царствования Анны Иоанновны. Соответственно, количественное соотношение между представителями этих двух групп кардинальным образом изменилось в 1737 г., когда иностранцы впервые получили численный перевес над старой знатью [Корсаков 1880]. Иноземцев, входивших в состав правящей верхушки, к концу правления Анны Иоанновны насчитывалось 14 человек (около 34 %): Э.И. Бирон (обер-камергер), А.И. Остерман (вице-президент и фактический глава Коллегии иностранных дел, генерал-почтдиректор, кабинет-министр и сенатор), Б.Х. Миних (президент Военной коллегии и директор Фортификационной конторы), К.Л. Менгден (президент Коммерц-коллегии), К. Принценстерн (вице-президент и фактический глава Штатс-конторы), К.А. Шемберг (генерал-берг-директор), Л.Г. Гессен-Гомбургский (директор Артиллерийской канцелярии), И.Б. Фишер (директор Медицинской канцелярии), К. Бреверн (президент Академии наук), К. Бирон (московский генерал-губернатор), П.П. Ласси (рижский генерал-губернатор), У.Ф. Левендаль (ревельский генерал-губернатор), А.У. Брауншвейгский (полковник двух гвардейских полков), Р.Г. Левенвольде (обер-гофмаршал) (РГАДА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 171, 304, 305, 307, 308; РГВИА. Ф. 393. Д. 119, 546, 547, 548; Ф. 495. Д. 121; Бумаги Кабинета министров; Кирилов 1977; Материалы для истории императорской Академии наук; Протоколы) [Вагнер 2000; Волков 2001; Курукин 2003; Левин 2000; Лысенко 2001; Маркина 1999; Мирский 1996; Мурзанов 1911; Общий морской список 1885–1890; Петрухинцев 1993; Петрухинцев 2010; Прокопенко 2012; РБС].

Кроме того, заслуживает внимания то обстоятельство, что количество государственных деятелей, входивших в состав правящей верхушки Российской империи и при этом не относившихся ни к старой знати, ни к иностранцам, оставалось – если рассматривать начало и конец царствования Анны Иоанновны – неизменным как в абсолютных величинах (по 17 человек), так и в относительных (около 40 %), поскольку общая численность людей, составлявших политическую элиту, в обоих случаях равнялась 42. Иными словами, можно говорить о том, что количество высокопоставленных иноземцев в 1730-е гг. увеличивалось за счет представителей старой знати.

При рассмотрении верхнего слоя правящей элиты эта общая тенденция видна еще более отчетливо. К началу правления Анны Иоанновны к числу наиболее влиятельных государственных деятелей относились лишь члены Верховного тайного совета, среди которых были аристократы А.Г., В.Л. и В.В. Долгоруковы, а также Д.М. м М.М. Голицыны, вестфалец А.И. Остерман и, наконец, Г.И. Головкин (являвшийся также президентом Коллегии иностранных дел и не относившийся ни к одной из двух групп). К моменту смерти императрицы в данный слой входили три иностранца – Э.И. Бирон, А.И. Остерман и Б.Х. Миних, которые были ближайшими сотрудниками и советниками Анны. Кроме того, Остерман являлся кабинет-министром, а Миних – президентом Военной коллегии. Единственным представителем старой знати в пределах этого узкого круга был кабинет-министр А.М. Черкасский, а к третьей группе принадлежали президент Адмиралтейств-коллегии Н.Ф. Головин и кабинет-министр А.П. Бестужев-Рюмин.

 

Иноземцы и старая аристократия в группах, примыкавших к политической элите

В значительной степени сходную ситуацию можно наблюдать на примере военно-сухопутного генералитета. В списке, составленном Военной коллегией в 1729 г., фигурирует 70 генералов,
в том числе 31 иностранец (около 44 %), 12 выходцев из старобоярских фамилий (около 17 %). Если рассматривать период, близкий ко времени окончания правления Анны Иоанновны, из перечня 1738 г. следует, что число генералов сократилось до 56, среди которых 29 (около 52 %) были иноземцами, а 8 (около 14 %) являлись представителями старой знати. Генералов, не относившихся к этим двум группам, насчитывалось 27 (около 39 %) в 1729 г. и 19 (около 34 %) в 1738 г. Более детальное представление о рассматриваемых процессах можно получить, анализируя не только всю совокупность людей, имевших военно-сухопутные чины первых четырех классов, но и более узкую группу генералов первых двух рангов. В 1729 г. насчитывалось 3 генерал-фельдмаршала (М.М. Голицын, В.В. Долгоруков и И.Ю. Трубецкой) и 7 генерал-аншефов, 6 из которых были иностранцами (исключение составлял М.А. Матюшин, не принадлежавший ни к одной из двух изучаемых групп). В списке 1738 г. из прежних генерал-фельдмаршалов остался лишь И.Ю. Трубецкой, но за прошедший период данный чин был присвоен Б.Х. Миниху и П.П. Ласси. Генерал-аншефов теперь насчитывалось 8, и среди них было 3 иноземца и 2 представителя старой аристократии, в то время как оставшиеся 3 не принадлежали ни к тем, ни к другим. Таким образом, в пределах категории старшего генералитета, численность которого в 1729–1738 гг. оставалась почти неизменной (10 и 11 человек соответственно), количество выходцев из старой аристократии оставалось прежним, а число иностранцев даже уменьшилось на одного человека, однако заслуживает внимания тот факт, что соотношение, взятое с точки зрения ранга, изменилось прямо противоположным образом (РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 7395, 7387).

В период правления Анны Иоанновны состоялось 15 пожалований ордена Андрея Первозванного российским вельможам, причем в 11 случаях (около 73 %) новыми кавалерами стали иноземцы, а в 3 (20 %) – выходцы из старобоярских фамилий. Единственным исключением стал будущий вице-канцлер М.Г. Головкин [Бантыш-Каменский 2005, с. 72–76]. Если же рассматривать предшествовавший период, начиная с 1699 г., когда состоялось первое пожалование этим орденом, пропорции оказываются иными. За это время состоялось 31 соответствующее награждение, которое в 10 случаях (около 32 %) относилось к иностранцам, а в 12 (около 39 %) – к выходцам из старой знати [Бантыш-Каменский 2005, с. 59–72]. Следовательно, в 1730-е гг. соотношение кардинальным образом поменялось в сторону иноземцев, причем за счет не только представителей аристократических фамилий допетровского времени, но также и третьей группы, которой это коснулось даже в большей мере, поскольку доля ее представителей сократилась с 29 до 7 %.

Что касается ордена Александра Невского, из 39 человек, получивших его в течение аннинского царствования, 20 (около 51 %) являлись иностранцами, 10 (около 26 %) принадлежали к старой аристократии, а оставшиеся 9 (около 23 %) не относились ни к тем, ни к другим [Бантыш-Каменский 2005, с. 122–126]. В предшествовавший период, т. е. с 1725 г., когда этот орден был учрежден, состоялось 60 награждений, причем 19 новых кавалеров (около 32 %) были иностранцами, 14 (около 23 %) являлись выходцами из семей допетровской знати, а к третьей группе принадлежали 27 человек (45 %) [Бантыш-Каменский 2005, с. 112–122]. Рассматривая эти данные, следует иметь в виду специфическое положение вещей, связанное с этой наградой в первые годы после ее учреждения. В частности, в иностранной прессе того времени можно встретить утверждение, что Екатерина I жаловала данный орден по преимуществу своим любимцам, не обращая при этом внимания ни на родовитость, ни на заслуги (Письма о России, с. 473). По-видимому, в этом обстоятельстве и следует искать объяснение того факта, что еще до воцарения Анны Иоанновны число представителей старой знати среди александровских кавалеров было сравнительно незначительным. При этом показательно, что в 1730-е гг. наблюдается тенденция к увеличению численности иностранцев среди награжденных при сохранении позиций старой аристократии и значительном уменьшении численности представителей третьей группы.

Несколько иную картину можно наблюдать на примере камергерского корпуса – из 22 человек, получивших в этот период звание действительного камергера, 9 (около 41 %) являлись иностранцами и 7 (около 32 %) относились к старой знати, а за пределами этих двух групп находились 6 человек (около 27 %) [Волков 2001, с. 162–165]. В предшествовавший же период, начиная с 1711 г., когда был введен данный чин, эти цифры равнялись соответственно 7 (около 29 %), 10 (около 42 %) и 7 (около 29 %) [Волков 2001, с. 159–162]. Иными словами, в рамках камергерского корпуса рост численности иноземцев в 1730-е гг. происходил в основном за счет старой аристократии.

Заключение

Таким образом, можно сделать ряд выводов относительно происходивших на протяжении аннинского царствования изменений в численном соотношении между исследуемыми группами. Основной тенденцией являлось увеличение количества влиятельных иностранцев и – в соответствии с этим – уменьшение численности представителей старой аристократии, занимавших аналогичное положение. Данный процесс наблюдается в рамках как политической элиты в целом, так и верхнего ее слоя, а также в пределах некоторых из групп, примыкавших к правящей верхушке. При этом наблюдается различная степень проявления данной тенденции. Особенно она была выражена в пределах верхнего слоя политической элиты. Несколько иначе дело обстояло с кавалерами орденов Андрея Первозванного и Александра Невского, поскольку количество иноземцев среди них за период 1730-х гг. увеличилось в большей степени за счет людей, не относившихся к старой знати. Что же касается правящей верхушки в целом, а также военно-сухопутного генералитета и камергерского корпуса, здесь рост численности иностранцев и, соответственно, уменьшение количества представителей старой аристократии (а тем более людей, отнесенных нами к третьей группе) было значительно менее ощутимым.

Такое положение вещей можно объяснить, во-первых, особым престижем, которым пользовались – по-видимому, начиная с Петровской эпохи, а в некоторой мере и ранее – вступившие на русскую службу западноевропейцы, во-вторых, тем, что на том этапе трансформации правящей элиты, о котором идет речь, увеличение численности иностранцев в весьма значительной степени определялось той политической ролью, которую играли отдельные, наиболее влиятельные иноземцы. Результатом влияния данных факторов стало то обстоятельство, что именно иностранцы чаще, чем русские, получали пожалования, не связанные с теми или иными функциями и обязанностями, в частности, становились кавалерами высших орденов империи (в несколько меньшей степени это коснулось также и камергерского корпуса). В царствование Анны Иоанновны эта тенденция, имевшая место, как можно заключить по приведенным цифрам, и ранее, получила особенно масштабное выражение, сочетаясь с процессом поступательного увеличения численности иностранцев и уменьшения количества представителей старой знати в пределах собственно правящей элиты и в рамках генералитета.

About the authors

O. D. Stolyarov

Samara State Medical University

Author for correspondence.
Email: belomor2012@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7806-3528

Candidate of Historical Sciences, associate professor of the Department of  History of the Fatherland, Medicine and Social Sciences

Russian Federation, 226, Tukhachevsky Street, Samara, 443013, Russian Federation

S. Yu. Zavodyuk

Samara State Medical University

Email: swetlana89277056763@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7806-3528

Candidate of Historical Sciences, associate professor of the Department of History of the Fatherland, Medicine and Social Sciences

Russian Federation, 226, Tukhachevsky Street, Samara, 443013, Russian Federation

References

Supplementary files