Rhythmic and syntactic structure of means to create material world image in V. Nabokov’s novel «Машенька» and its English translation «Mary»

Full Text

Введение

Настоящая статья посвящена анализу ритмикосинтаксической организации фрагментов романа «Машенька», участвующих в создании образа пансиона. Под ритмом принято понимать закономерное и последовательное повторение похожих друг на друга и сопоставимых, пропорциональных речевых единиц, воплощающих структурирующую, текстообразующую и эстетическую функции [Патолятов 2020, с. 3–4]. Синтаксис считается каркасом или инструментом «конструирования» речевых единиц. Взаимодействие ритма и синтаксиса позволяет понять интенцию автора того или иного художественного произведения [Патолятов 2020, с. 3–4]. Кроме того, ритм может основываться на сбое указанного чередования различных элементов текста, появлении на фоне монотонных ритмически заряженных отрывков, на чередовании мелодичных и напряженных в контексте интонационного конура фрагментов. Ритм может проявляться в смене сюжета и в гармонии построения текста, на композиционном, лексическом и фонетическом уровнях, через систему пауз, обеспечивать целостность и связность художественного произведения.  [Канищева 2018, с. 155; Канищева 2016, с. 16–17; Габова, Хван 2013, с. 1]. Благодаря приемам и средствам синтаксиса создается установка на равномерное, плавное прочтение, сдерживание или ускорение темпа художественного действия, энергичный стиль и стремительное развитие событий, специфический характер интонирования [Федорова 2013, с. 97].

Следует также упомянуть, в чем заключается ключевое отличие ритма стиха от ритма прозы. В стихе ритмический рисунок является перманентным и единообразным, в то время как в прозе ритмический фон может широко варьироваться в зависимости от конкретного фрагмента текста. Прозаическая речь подразделяется на абзацы, периоды, предложения или колоны, а стихотворная речь «разбивается» на сопоставимые части [Целовальникова 2005, с. 5]. 

Исследование литературных работ с точки зрения данного аспекта позволяет понять не только как «построено» то или иное художественное произведение, но и определить степень эмоционально-эстетического воздействия на адресата. При этом известно, что переводчики нередко видят главной целью полноценную передачу содержания подлинника и интенции автора, пытаясь подобрать наиболее удачные эквиваленты тропам и стилистическим фигурам оригинала, однако при этом они зачастую пренебрегают вопросами перекодирования синтаксических конструкций и ритмической организация художественного произведения [Микоян 1985,  с. 170;  Микоян, Тер-Минасова 1981, с. 155].

Наш сравнительно-сопоставительный анализ базируется на теории четырех уровней синтаксического членения речи (уровня членов предложения, актуального членения, уровня парентетических внесений и уровня фразировки), разработанный О.В. Александровой и Т.Н. Шишкиной [Долгова (Александрова) 1978, с. 143; Александрова 1981, с. 80, Александрова 1984, с. 96; Александрова, Шишкина 1982, с. 25]. Результатом корреляции первых трех уровней является четвертый уровень – уровень фразировки [Александрова, Шишкина 1982, с. 22; Александрова, Куницына 1982, с. 47]. Под фразировкой подразумевается способ членения речи, определяемая говорящим расстановка пауз посредством учета средств просодии для синтактико-смысловой интерпретации определенного произведения речи [Александрова 1984, с. 54; Александрова, Комова 1998, с. 67–68]. Ключевой единицей фразировки выступает синтагма – смысловая группа, выделяемая паузой. Фразировка играет главную роль в установлении ритма художественной прозы [Шишкина 1985, с. 145–153]. Под ритмом предполагается периодическое повторение каких-либо элементов текста через определенные промежутки [Николаева 1986, с. 6; Александрова, Шишкина 1988, с. 102-–103].

При осуществлении фразировки отрывков текста, выбранных для исследования мы опирались прежде всего на пунктуацию. Все анализируемые тексты в достаточной мере выделены знаками препинания; отсюда следует, что их членение не представляло особой сложности. Если в исследуемых фрагментах романа знаки препинания отсутствовали, мы ориентировались на лексико-стилистическую организацию текста.

Применяемые в художественной литературе ритмико-синтаксические средства можно подразделить на пять категорий: 1) перифрастические фигуры; 2) фигуры, связанные с изменением порядка следования членов предложения (инверсия, и др.); 3) фигуры, связанные с нестандартным композиционно-синтаксическим контуром высказывания (восходящая и нисходящая градация и др.); 4) фигуры, связанные с синтаксическим повтором (синтаксический параллелизм, антитеза, анафора, эпифора, анадиплосис); 5) диалогические фигуры (эллипсис, умолчание, риторический вопрос и др.) Более того, стилистическую функцию могут реализовывать ритмико-стилистические средства, основанные на различных способах соединения частей фразы или предложения (асиндетон, полисиндетон и др.) [Полторацкий 1974, с. 14–15].

Анализ ритмико-синтаксической организации текста неразрывно связан с таким понятием, как «актуальное членение предложения», то есть разграничение информационной составляющей предложения на данное и новое, известное и сообщаемое – тему и рему [Натитник 2006, с. 162].

Общеизвестным фактом является то, что в английском языке принят строго фиксированный порядок слов: подлежащее + сказуемое + второстепенные члены предложения. Чаще всего подлежащее представляет собой тему, а члены предложения, следующие за ним, выступают в качестве ремы; так они подводят читателя к новому сообщению. Необходимо подчеркнуть, что ритмико-синтаксические средства принимают непосредственное участие в оказании эмоционально-эстетического воздействия того или иного художественного произведения на адресата и помогают раскрыть авторскую интенцию [Борисова 2018, с. 172].

 

Ход исследования

Начнем наш анализ с рассмотрения следующего отрывка романа «Машенька»:

// Но вот кровати пришлось прикупить, / и это госпожа Дорн сделала скрепя сердце, / не потому что была скупа, / а потому что находила какой-то сладкий   азарт, / какую-то   хозяйственную гордость в том, / как распределяется вся ее прежняя обстановка, / и в данном случае ей досадно было, / что нельзя распилить на нужное количество частей двухспальную кровать, / на которой ей, / вдове, / слишком просторно было спать. // Комнаты она убирала сама, / да притом кое-как, / стряпать же вовсе не умела / и держала кухарку, / грозу базара, / огромную рыжую бабищу…// (Набоков 2002, с. 27).

Указанный выше текст обладает четкой упорядоченной ритмической организацией. Он состоит из одного сложного «разветвленного» предложения с сочинительной и подчинительной связью, в котором приводится описание части интерьера пансиона. Текст легко членится, что продиктовано четким пунктуационным оформлением данного фрагмента.

В. Набоков показывает через неряшливость госпожи Дорн явное отсутствие порядка и уюта в помещении, которое стало темницей для героев-эмигрантов. Нетрудно заметить использование автором, во-первых, придаточного причины, придаточного изъяснительного и определительного, которые приводят к нарастанию эмоционального напряжения, а во-вторых, нанизывание однородных дополнений (сладкий   азарт, хозяйственную гордость), создающих эффект градации. Включение в художественную ткань произведения парентезы (вдове) способствует ритмической кульминации всего отрывка и выделению ключевой предикативной конструкции. Совершенно очевидно, что в первом предложении наблюдается чередование длинных и коротких синтагм, исходя из чего мы можем заключить, что ритм данного предложения тяготеет к переменному. «Плавающая» ритмическая структура первого предложения транслирует хаотичность и бессистемность, присутствующие в жизни хозяйки эмигрантского пансиона, госпожи Дорн, недостаток у данной героини самоорганизации и самодисциплины и, как следствие, неумение создать и поддерживать атмосферу уюта в доме.

Несобранность и безалаберность упомянутого персонажа продемонстрирована и во втором предложении, которое отличается от первого меньшей разветвленностью и несколько меньшим разнообразием ритмического рисунка. Отметим, что второе предложение является простым, однако в нем обращает на себя внимание перечисление однородных сказуемых, создающих синонимическую конденсацию и придающих динамизм авторскому повествованию. Наряду с однородными предикатами фигурируют парентетические внесения (да притом кое-как; грозу базара, огромную рыжую бабищу), которые подчеркивают безнадежность госпожи Дорн относительно умелого ведения хозяйства и грамотного, взвешенного решения бытовых вопросов. Кроме того, парентетические внесения «сжимают» описание пансиона, нарушая тем самым размеренность ритма.

Выразительность как первого, так и второго предложений усиливает аллитерация (повтор согласных «р», «с», «в», «д»). Данный фоностилистический прием также способствует семантическому единству и звуковой фиксации строк, гарантирует правильное расставление смысловых акцентов в тексте романа и, следовательно, помогает лучше раскрыть замысел писателя – создать в воображении читателя картину безрадостного и неуютного жилища.

Рассмотрим теперь перевод приведенного выше отрывка на английский язык и сравним его с текстом подлинника в плане ритмико-синтаксической организации:

// She had been forced, / however, / to buy additional beds. // This caused Frau Dorn considered pain, / not because she was stingy, / but because she had derived a kind of delicious thrill, / a sense of pride in her own thrift, / from the way she had distributed all her previous furniture. // Now that she was a widow / and her double bed too spacious for her to sleep in, / she resented being unable to saw it up into the required number of parts. // In a haphazard way she cleaned the rooms herself, / but she had never been able to cope with food, / so she kept a cook –  / the terror of the local market, / a vast red-haired virago… // (Nabokov 1989, p. 7).

Анализ вторичного текста показал, что синтаксическая структура и его актуальное членение, как правило, не были учтены переводчиком: перестановка «известного» и «сообщаемого» в тексте перевода привела к искажению синтаксической структуры и ритмического рисунка, а также к нарушению тема-рематических отношений оригинала. Можно заметить и членение первого предложения на более мелкие отрезки, появление новой синтагмы за счет введения в текст перевода оговорки в форме парентезы (however), что, в свою очередь, повлекло изменение ритмической организации первичного текста.

Приведем другой описательный отрывок, который эксплицирует  атмосферу упадка и запущенности, воцарившиеся в пансионе не только по вине его хозяйки, госпожи Дорн, но и по причине неаккуратности и неопрятности  самих обитателей:

// В комнате был бледноватый, / загробный свет, / оттого что затейливые танцоры обернули лампу лиловый лоскуток шелка. // Посередине, / на столе фиолетовым лоском отливали бутылки, / блестело масло в открытых сардинных коробочках, / был разложен шоколад в серебряных бумажках, / мозаика колбасных долек, / гладкие пирожки с мясом. // (Набоков 2002, с. 93).

 В первом предложении мы можем проследить использование атрибутивов бледноватый и загробный, передающих обескураживающую и гнетущую обстановку пристанища эмигрантов. Данные лексемы обеспечивают накопление признака объекта (света лампы) и ритмическую симметрию всего предложения.  Оно характеризуется нарастающим (или постепенным) ритмом и относится к разряду сложноподчиненных с придаточным причинно-следственной связи, которое придает всему предложению ритмическую законченность и сбалансированность.

Второе предложение можно классифицировать как сложное с бессоюзной связью.  Ему также присущ нарастающий или постепенный ритм, но в отличие от первого предложения оно является более длинным и распространенным. Однородные дополнения обеспечивают ритмическую равномерность и законченность. Благодаря парентезе (посередине) автору удается достичь «рельефности» описания быта в пансионе. Повествование разворачивается гладко и последовательно, оно лишено «волнообразных скачков», при которых текст то «сжимается», то «распрямляется», как пружина. Особое внимание заслуживает аллитерация (повтор согласных «л», «т», «б») как в первом, так и во втором предложениях. Данное средство помогает выделить наиболее значимые слова, а также подчеркивает сумбур и диссонанс между желанием жильцов создать атмосферу праздника и фактическим результатом их безуспешных попыток.

Перевод данного фрагмента романа производит благоприятное впечатление относительно сохранения ритмико-синтаксической структуры подлинника. Актуальное членение текста на английском языке почти везде идентично членению первичного текста. Переводчику преимущественно удалось передать тема-рематическую структуру оригинала:

// The room was lit by a somewhat pale unearthly light, / because the ingenious dancers had shrouded the lamp in a scrap of mauve silk. //  On the table, / in the middle of the room, / bottles gave off a violet-colored gleam, / oil glistened in open sardine tins, / there were chocolates in silver wrappings, / a mosaic of sausages slices, / glazed meat patties. // (Nabokov 1989, p. 96).

Переходя к анализу заключительного фрагмента романа «Машенька», сразу оговорим, что в нем нами было выявлено большее разнообразие в плане длины синтагм:

// Старушка тщательно заперла дверь / и, / кутаясь в черную вязаную шаль, / пошла наверх. // Свет на лестнице горел желтовато и холодно. // Тихо побренькивая ключами, / она дошла до площадки. // Свет на лестнице потух. // (Набоков 2002, с. 100).

Поочередное использование длинных и коротких синтагм в пределах всего отрывка повлекло за собой формирование переменного, прерывистого ритма. В частности, обращает на себя внимание первое и третье предложения, которые являются простыми и имеют в своем составе деепричастные обороты, помогающие нивелировать впечатление размеренности и однообразия повествования.

Второе и четвертое предложения (аналогично первому и третьему) принадлежат к категории простых, при этом они лишены каких-либо обособлений и оборотов. Вместе с тем нельзя не заметить употребление лексического повтора во втором и четвертом предложениях (свет на лестнице), что способствует симметрической организации  всего текстового фрагмента. Эмоциональность и экспрессия данного отрывка также нарастают благодаря использованию антитезы. Данная фигура речи делает повествование прерывистым, вызывая ассоциацию с внезапной кончиной, уходом из жизни, навевая у читателя мысли о неизбежной и скорой метафизической гибели пансиона вместе со всеми его постояльцами.

Сопоставим оригинал анализируемого фрагмента романа с параллельным текстом в аспекте передачи ритмико-синтаксических нюансов первичного текста:

// The old woman carefully locked the door, / wrapped herself tighter in her black knitted shawl / and went upstairs. // The steps were lit by a cold yellow light. // Her keys tinkling gently, / she reached the landing. The light on the staircase went out. // ((Nabokov 1989, p. 106).

Как видно, текст перевода тяготеет к более монотонному и плавному ритму в отличие от текста оригинала за счет того, что автор русскоязычной версии романа трансформировал деепричастие в глагол-сказуемое. К явным недостаткам следует также отнести пренебрежение переводчиком такими стилистическими приемами, как лексический повтор и антитеза, из-за чего параллельный текст стал менее выразительной версией оригинала. Исключением является третье предложение, которое в целом удачно передано на английский язык: переводчик смог не нарушить ритм, компенсировав элиминацию деепричастного оборота (тихо побренькивая ключами) введением в параллельный текст абсолютной причастной конструкции (her keys tinkling gently). 

 

Заключение

Проанализировав ритмико-синтаксическую организацию фрагментов романа В. Набокова «Машенька», мы можем констатировать, что она отличается наличием разнообразных синтаксических конструкций и ритмических контуров. В ходе исследования были выявлены как простые распространенные и нераспространенные, так и сложные предложения с сочинительной, подчинительной и бессоюзной связью, парентезы, однородные члены предложения, а также деепричастные обороты. Среди стилистических фигур, усиливающих эмфатичность изучаемого художественного произведения, можно выделить аллитерацию, лексический повтор и антитезу. Ритм выбранных для исследования отрывков романа зафиксирован нами как монотонный, постепенный и переменный. 

С точки зрения интерпретации исследованного перевода на английский язык будет справедливым отметить, что параллельный текст, безусловно, имеет свои достоинства, хотя в то же время нельзя отрицать того, что переводчик далеко не всегда принимал во внимание ритмико-синтаксические особенности подлинника, в частности, нарушая его актуальное членение. Данный факт обусловлен, во-первых, расхождениями в синтаксическом строе русского и английского языков, во-вторых, разницей в длине слов (как известно, английские слова короче русских в среднем на 1,7 слога).

Перспектива дальнейших изысканий в данном направлении видится в анализе ритмико-синтаксической организации фрагментов романа «Машенька», создающих ностальгический образ усадьбы, сопоставляя оригинал и перевод.

About the authors

E. B. Borisova

Samara State University of Social Sciences and Education

Author for correspondence.
Email: borissovaelena@rambler.ru
ORCID iD: 0000-0002-5974-7032

Doctor of Philological Sciences, professor, professor at the Department of English Philology and Cross-Cultural Communication

Russian Federation, 25, Blyukhera Street, Samara, 443090, Russian Federation

M. V. Daineko

Togliatti State University

Email: dainekomarina22111991@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-2379-1928

senior lecturer of the Department of Theory and Practice of Translation

Russian Federation, 14, Belorusskaya Street, Togliatti, 445020, Russian Federation

References

Supplementary files