Full Text
Введение
Современное мировое востоковедение и исламоведение, специализирующееся на истории российского ислама имперского и советского периода, особое внимание уделяет изучению не только позиции внешних наблюдателей и политических субъектов, воздействовавших на носителей исламских идей, но и мнениям, оценкам и рефлексии самих мусульман. В этом контексте первые десятилетия установления советской власти до начала запуска репрессивных механизмов конца 1920-х – начала 1930-х гг. представляют собой оригинальный и непростой для понимания период. Уникальность его продиктована фактическим возобновлением начатой еще в конце XVIII века (Волго-Урал) и продолжившейся в XIX – начале XX вв. (Крым, Северный Кавказ, Средняя Азия) дискуссии о путях иджтихада, обновления, формулирования адекватного ответа российской исламской традиции на вызовы современности.
Бенефициарами новой эпохи стали джадиды, чья позиция «осовременивания» ислама, признания важности светского знания и образования была (обратим внимание: временно, на момент переходного периода) объективно ближе Советам, нежели позиция ортодоксов-консерваторов (кадимистов). На несовпадение позиций джадидов и кадимистов, на попытки соединения «реформаторами» ислама и коммунистических идей указывал еще «патриарх» советского исламоведения Л.И. Климович [Климович 1966, с. 65–88].
Однако разговор о характере адаптации мусульманских интеллектуалов СССР в условиях импульсивно разворачивающейся атеистической пропаганды и перехода к светскости (о флуктуациях советских атеистических подходов см. [Смолкин 2021, с. 72, 85 и др.]) невозможно вести без учета их публикаций. Мы не берем в расчет издания, появившиеся в 1920-е годы на волне атеистической критики ислама, хотя они, пусть и в искаженном виде, могут дать представление об исходных тезисах тогдашних богословов-«реформистов».
Уникальность анализируемого источникового материала – в нескольких аспектах. Прежде всего речь идет о его содержании: статья «Ислам и цивилизация» подготовлена одним из наиболее известных в масштабах Волго-Уральского региона богословом-просветителем джадидского направления, организатором духовной жизни мусульман Самары, имамом Мухаммет-Фатыха Муртазина (1875–1937). Неудивительно, что в ней заложены новаторские богословские идеи.
Новизна исследования связана и с дальнейшим изучением крымского богословского наследия и его связи с общероссийской исламской интеллектуальной историей. Журнал «Асрий мусульманлыкъ» («Современное мусульманство») являлся печатным органом НУРДМК и издавался на «общетюрско могузском литературном языке османи конца XIX – начала XX вв.» в Симферополе в 1924–1927 гг. [Яблоновская, Джелилова 2019, с. 567]. Изучение журнала и введение его в общероссийское историографическое поле тормозится отсутствием русскоязычных вариантов статей, поэтому обнаруженные нами в Центральном архиве ФСБ России в документах Восточного отдела ОГПУ переводы статей из неофициальной части журнала представляют высокую научную ценность [Арапов, Косач 2007; Ислам и советское государство... 2010; Христофоров 2019].
Нами изучено объемное дело на 232 листах под названием «Переводы статей для религиозного журнала “Асры-Мусульманлык”», направлявшихся ГПУ Крыма на заключение в Восточный отдел ОГПУ, адреса подписчиков журнала», оно датировано февралем-ноябрем 1926 г. (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401). Переводы готовились сотрудником восточного отдела ПП ОГПУ по Крыму Забелевым и направлялись в Восточный отдел ОГПУ для дальнейшего рассмотрения и утверждения номера журнала печати. В Москве визу на допуск к печати ставили заместитель начальника ВО ОГПУ Л.Н. Волленберг и начальник 2-го отделения К.Х. Петросьян.
Таким образом, на примере прохождения статьи самарского имама мы можем проследить механизм цензуры, работавшей в отношении журналов, издававшихся под эгидой крымского муфтията.
Ход исследования
Что собой представляло это печатное издание? Крымское духовное управление в сентябре 1924 г. приняло решение о начале издания собственного печатного органа (его главным редактором стал муфтий Крыма Хаджи Мусляхеддин) – журнала «Асрий мусульманлыкъ», целями которого становились информирование подписчиков об официальных решениях властей (первая часть выпуска), просвещение широких масс и поиск богословских решений на актуальные вопросы современности.
О географии подписчиков мы можем судить по списку, имеющемуся в деле Восточного отдела. В 1926 г. журнал по почте получало 413 человек, из них 273 проживало в Крыму. Оставшиеся 140 адресатов находились в разных уголках Советского Союза – это Москва, Ленинград, Казань, Чистополь, Уфа, Ташкент, Старая Бухара (медресе «Мир Араб»), Андижан, Коканд, Алма-Ата, Киргизская степь (г. Нуха и Токмак), Петропавловск, Тюмень, Красноярск, Троицк (подписчик: будущий муфтий Габдрахман Расулев), Семипалатинск, Нижегородская губерния (с. Уразовка, Красный Остров) (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 92. С. 113–120). Подписчиком журнала был и М.-Ф, Муртазин.
Среди авторов статей были ведущие мыслители эпохи, чье наследие сегодня входит в «золотой фонд» российского богословия, – Р. Фахретдин, З. Камали, М. Бигиев, но в 1920-е гг. их новаторские подходы не всегда получали поддержку широкой общественности, что, однако, не мешало им пользоваться высочайшим авторитетом у верующих. Среди публикаций мы также находим переводы статей М. Абдо, крымского муфтия и местных имамов.
Вторая, неофициальная, часть журнала в обязательном порядке подвергалась пристрастному анализу сотрудников спецслужб, так как отвечала на злободневные вопросы, как жить верующим в новых условиях, как примирять начала шариата с происходящими в стране и мире переменами. Как указывают исследователи: «Во многих статьях журнала “Асрий мусульманлыкъ” при анализе причин бедственного положения мусульман Крыма часто указывается на тот факт, что мусульмане Крыма долгое время не развивали богословскую науку, прекратили выносить решения в соответствии с Кораном и Сунной на вопросы, созданные временем» [Хайруддинова 2013, с. 145–148]. О модернистском подходе авторов статей в решении насущных вопросов пишут исследователи, указывая на связь этого дискурса с традициями крымскотатарской журналистики, идущей от И. Гаспринского [Яблоновская, Джелилова 2019, с. 571].
В ряду авторов крымского журнала был достоин оказаться и самарский имам М.-Ф. Муртазин (1875–1937). О самом Муртазине не существует серьезных монографических исследований: есть отдельные публикации о его биографии и деятельности [Гусева… 2007; 2011; Сафин 2020]. Не будем останавливаться на непростых перипетиях его судьбы, которая во многом являлась отражением эпохи, отметим лишь, что он был весьма авторитетным религиозным лидером не только Самарской губернии, но и Волго-Уральского региона. Мулла считался одним из наиболее образованных мусульманских священнослужителей того времени: он владел татарским, русским и арабским языками; состоял в переписке с Л. Толстым, М. Бигиевым, И. Гаспринским, С. Максуди, Р. Фахретдиновым, С. Баязитовым. Его статьи публиковались в широко известных татарских изданиях джадидского направления «Вакыт», «Шура».
До революции 1917 г., помимо организации духовной жизни местных мусульман, он неустанно вел просветительскую работу среди городских татар, закупал литературу, пытался открыть книжный магазин. Среди его особых заслуг выделяется новаторское издание экономического журнала на татарском языке «Икътисад» («Экономика»). Журнал стал издаваться с 1908 г. и содержал в себе материалы, касающиеся проблем социально-экономического, финансового характера (Головкин 2007), и был едва ли не первым изданием такого рода, появившимся в мусульманской среде Российской империи.
На момент написания статьи имам Муртазин являлся «мухтасибом первого района Самарской губернии, принимал участие в съездах уфимского Центрального духовного управления (1923, 1926). В январе 1926 г. Муртазин добился открытия при мечети медресе (ЦГАСО. Ф. Р828. Оп. 2. Д. 16. Л. 32). Однако его проповедническая и просветительская деятельность была прервана в 1937 г., когда он был необоснованно репрессирован (в 1956–1957 гг. реабилитирован).
Статья «Ислам и цивилизация» М.-Ф. Муртазина должна была быть опубликована в № 13 журнала за 1926 год. В этом же номере планировались к размещению следующие статьи: «О мусульманском конгрессе в Мекке» (автор – муфтий НУРДМК Х. Мусляхеддин); «О гигиене» (Ф. Белял); «Как земля кружится вокруг своей оси» (З. Камали), «О спиртных напитках (конец статьи)» М. Бигиева; «Взгляд ислама на мифологию и фантастические сказания» (крымский имам Дж. Вероти); «Создание Адама /статья-разъяснение/» (Дж. Абызгильдин); «Зеркало истины» (Ф. Сейфетдин) (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 200–229).
Мы видим, что все авторы принадлежат к джадидскому крылу российской богословской мысли, многие имели непосредственное отношение к уфимскому муфтияту. Тематика статей также демонстрирует научно-богословский подход авторов, стремящихся раскрыть религиозные сюжеты с учетом научных знаний и социальных установок советской власти, которые тесно перекликаются с исламскими нормами (к примеру, вопрос о гигиене).
В подобном новаторском ключе выдержана и статья самарского богослова (ее машинописная копия занимает объем в две с половиной страницы). Остановимся поподробнее на основных идеях, которые, увы, пришлись не по вкусу сотрудникам Восточного отдела ОГПУ. На статье начертана карандашом уничижительная резолюция: «Выкинуть статью. Послать почтой в Самару – для сведения» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 229).
Основной вопрос, который пытается разрешить для себя и многомиллионной массы российских мусульман М.-Ф. Муртазин, – это совершенно в европейском духе поставленный вопрос об истоках прогресса мусульманского мира. Как ему преобразиться и усилиться так, чтобы, избавясь от навязчивой опеки европейских стран, суметь адекватно ответить вызовам эпохи? Вопрос до сегодняшнего дня волнует миллионы мусульман в разных уголках планеты. Увы, ответ на него так и не найден.
В самом начале статьи автор отстаивает следующий тезис: «Прогрессу исламского мира в сторону цивилизации послужило то, что ислам сумел разграничить религиозные ниспосланные дела от дел общественно светских» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 227). Процесс разграничения, по его словам, начался еще в эпоху Пророка: в качестве доказательства автор приводит один из эпизодов жизни Мухаммеда.
Отсюда делается вывод, что и в настоящее время чрезвычайно важно отделить религию от государства. При этом, опираясь на принцип совещательности и собственную традицию, следует обратиться к опыту других государств, не опасаться заимствовать знания и науки других культур. Предки «в делах религиозных верований… ни на йоту не отделялись от шариата, в то же время в жизненно научных, технических, делах не упорствовали…», пишет самарский богослов.
Искренняя убежденность Муртазина, как и многих его современников, состояла в том, что нужно всеми силами помогать модернизации религии:
«…истинные ученые ислама не осмелились воздержаться от принятия какого-либо нового дела, не противоречащего уму, они не защищали бессмысленных обычаев и бесполезных правил, говоря, что это есть путь родителей, и не настаивали на отрицании чего-либо, не зная истину его. Во всех делах мусульманские ученые придерживались слов Корана, который говорил: “неизвестного тебе не нужно отрицать, а, напротив, необходимо найти его основание”. Вот поэтому они ни в каких вещах не проявили консерватизма, говоря, что мы должны воздержаться, так как это нам неизвестно, невозможности, это бессмысленно и что при дедах их не было. Они создали невиданную при дедах науку, технику и превосходную в свое время цивилизацию» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 228).
Далее автор статьи отмечает выдающиеся заслуги средневековых мусульманских ученых, которые развивали прикладные, технические науки, среди них особые успехи были достигнуты в таких сферах, как:
«...агрокультура, механика, передвигающая тяжелые вещи, рытье каналов для рек, почты, военные методы, караван-сараи, виноградники, сады, школы, медресе, университеты, библиотеки… Каждый может себе представить, какое финансовое, материальное и духовное состояние имело багдадское Исламское государство, которое лишь в одном округе Басра и Багдада создало для орошения полей более 10 000 каналов» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 228).
Причиной упадка исламского мира Муртазин (и в этом он не был оригинален) считал как внутренние распри мусульманских стран, развитие сект, так и негативную позицию христианских держав, которые опирались на мнение своих миссионеров и видели в исламе «электрический заряд фанатизма», который собирается в воздухе и готов «ежеминутно разразиться над христианским миром» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 228). Наиболее актуальным примером подобного отношения является ситуация с Османской империей, которую европейские державы были готовы разделить.
Любопытно, что в своих оценках деятельности современных ему европейских стран Муртазин опирается на секретные документы о планах по разделу Турции, обнародованные большевиками, а также использует термины физики для объяснения взаимоотношений христианского и исламского миров.
Перемены советской эпохи, связанные с просвещением и образованием, автор статьи характеризует положительно:
«В настоящее время у нас в России началась новая эпоха. После Октябрьской революции было объявлен истинное равенство и национальный вопрос был разрешен правильно, благодаря чему российским мусульманам представлялась возможность шагнуть в мир цивилизации. Не прошло и 8 лет, как стали показываться из мусульман доктора, адвокаты, агрономы, редактора, учителя и профессора. Вышли политики, гос. служащие для управления автономными республиками. До недосягаемых уму [размеров] расширилось дело просвещения…» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 228).
Отсюда он делает вывод, что задача современников – максимально овладевать знаниями в науке и технике, использовать образовательные возможности, которые дает Советская власть:
«Исламизм [так в источнике. – Авт.] повелел пробрести знания, где бы они ни были, даже если нужно взять у китайцев, обязал женщину наравне с мужчинами приобрести знания. Для наших российских мусульман почва достаточная, посему все должны броситься на мир цивилизации и, прежде всего, должны обратить внимание на технику и промышленность… Наши места должны быть в электротехникумах, школах, радио и авиации…»
Таким образом, истоки прогресса для мусульманского мира, по мнению самарского богослова М.-Ф. Муртазина, лежат в отказе от консерватизма, расширении кругозора, изучении современных наук и сотрудничестве с Европой и Америкой. «Для хорошей жизни совместно с другими все должны работать вместе», – заключает он.
Нам остается ответить на последний вопрос: почему эта вполне лояльная рукопись получила нелестную оценку советских цензоров? Действительно, все эти идеи вполне созвучны тому, к чему призывала своих граждан советская власть: разделение светского и религиозного, культ знания, науки и техники, негативная оценка деятельности европейских держав. Однако в заключение Муртазин позволяет себе следующий пассаж: «Европейская и американская цивилизация – не что иное, как исламская цивилизация. Продукт наш, раз возможно его вернуть, то он должен быть возвращен» (ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 4. Д. 401. Л. 229). Трудно сказать, что конкретно понималось под «продуктом», который следовало возвратить. Возможно, речь шла о технологиях и знаниях мусульманских ученых, признанных их европейскими коллегами в эпоху нового и новейшего времени. Однако эта фраза вызвала бурную негативную реакцию «невидимых» рецензентов. Быть может, свою роль сыграла европоцентристская мерка, с которой сотрудники спецслужб подошли к оценке этого и ему подобных материалов журнала. Не случайно в 1927 г. журнал «Асрий мусульманлыкъ» перестал выходить: сказалось отсутствие средств и меняющаяся внутриполитическая конъюнктура [Яблоновская, Джелилова 2019, с. 571].
Заключение
Данный сюжет лишь подтверждает резко негативное восприятие советскими спецслужбами подобных форм религиозной активности: по всей видимости, в начале и середине 1920-х годов они мирились с наличием мусульманских журналов как с «неизбежным злом», ориентируясь на атеистический курс, который постепенно все настойчивей утверждался партийной пропагандой.
Более важно, на наш взгляд, то, что изученные материалы помогают не только оценить масштаб и характер воздействия власти на «мусульманскую» прессу 1920-х годов, но и понять ход интеллектуальной дискуссии, ее взаимосвязанность в мусульманской среде разных регионов Советского Союза. Анализ географии крымского журнала, пула авторов свидетельствует о его общесоюзном характере и масштабах влияния, о воссоздании в середине 1920-х гг. каналов информационного обмена, налаженного еще в дореволюционную эпоху. Мы видим солидарную активность двух муфтиятов – НУРДМК и ЦДУ – в деле разработки новых мировоззренческих подходов к советской повседневности, в деле адаптации к новой образовательной реальности.
Демонстративное дистанцирование от политических вопросов, ориентир на ценности, которые принято относить к эпохе европейского Просвещения – «цивилизация», «прогресс», «знание», «наука», «труд», – так или иначе представлен в новаторских публикациях журнала «Современное мусульманство». И то, что статья самарского имама-просветителя М.-Ф. Муртазина «Ислам и цивилизация» была принята к печати, говорило о признании его интеллектуально-богословского авторитета на российском уровне.
