Dynamics of the development of the participle as a special hybrid form of the verb

Full Text

Введение

Причастие – это особая форма глагола, в которой глагольные грамматические признаки сопряжены с адъективными. Это проявляется на уровне категориального значения (обозначение процесса, осложненного семантикой адъективности), грамматических категорий (глагольные грамматические категории (вид, время, залог) совмещены с адъективными (род, число, падеж). Синтаксическая функция полных причастий (определение) сближает их с прилагательными. Краткие причастия, выступая в роли сказуемого, более предикативны.

Очевидно, в силу такой двойственности, неопределенности причастие – это часть речи, подверженная изменениям в процессе исторического развития. Представляется актуальным и интересным исследовать причины столь динамичного развития системы причастий, а также выявить современные тенденции в их функционировании.

 

Методы исследования

В процессе исследования были использованы методы наблюдения, описания, функционально-семантического анализа, количественная методика, позволяющая оценить динамику функционирования причастий будущего времени на широком временном срезе.

В качестве источников языкового материала послужили примеры из произведений русских писателей, выбранные методом сплошной выборки из Национального корпуса русского языка. 

 

Ход исследования

Система причастий претерпела значительные изменения на протяжении периода с древнерусского до современного русского языка. Например, из действительных причастий настоящего и прошедшего времени в именительном падеже единственного числа возникли деепричастия, при этом они стали неизменяемыми, а их грамматические категории подверглись значительной трансформации. У деепричастий вид и время совпадают, поэтому их парадигма несколько иная, чем у причастий: если причастия в прошедшем времени представлены как в совершенном, так и в несовершенном виде, то деепричастия прошедшего времени всегда имеют совершенный вид, а деепричастия настоящего времени – несовершенный. Из этого следует, что значения абсолютного времени для деепричастий неактуальны, для них существенны характеристики относительного времени, поскольку деепричастие – это всегда вторая глагольная форма, обозначающая действие, второстепенное по отношению к действию основного глагола-сказуемого.

Что касается причастий, то у них ситуация несколько иная. Причастия, как и деепричастия, всегда выражают относительное время. Действительно, причастия настоящего и прошедшего времени несовершенного вида, подобно деепричастиям несовершенного вида, выражают действия, одновременные с основными действиями, обозначаемыми глаголами прошедшего времени: «Сквозь надвигавшуюся дремоту он видел крыльцо деревянного дома, Ксению Федоровну, стоявшую на самой верхней ступеньке крыльца и вытиравшую руки мятым вафельным полотенцем (Ю. Трифонов)» [Морфология современного русского языка 2013, с. 477].

Вместе с тем для причастий актуально и абсолютное время, хотя условия, благоприятствующие либо препятствующие тому или иному осмыслению причастий, до конца не выяснены [Бондарко 2017]. Например, в примере: «Профессор Мезонье говорит: «Этот череп принадлежит человеку вымершей расы, жившей, ну, скажем, в конце вюрмского обледенения» (К). Домбровский) – причастие прошедшего времени несовершенного вида живший выражает именно предшествование, и притом предшествование по отношению к моменту речи. И наоборот, в следующем примере из газетной заметки причастие настоящего времени находящийся выражает одновременность не только по отношению ко времени главного действия объявил, но и по отношению к моменту речи (времени написания данной заметки): «Находящийся в Ирландии на съемках нового фильма ‘‘Разделенные Богом’’ семидесятилетний артист объявил, что нашел на берегах ‘‘зеленого острова’’ то, к чему стремился всю свою жизнь – ‘‘мир и покой’’… В предложении аналогичного состава: Находясь в Ирландии, объявил... деепричастие выражало бы только относительное время (‘во время пребывания в Ирландии’) и не давало бы никаких оснований считать, что артист все еще находится в Ирландии» [Морфология современного русского языка 2013, с. 477–478].

Грамматическая категория залога в деепричастиях тоже имеет некоторое своеобразие. Большинство исследователей придерживаются мнения, что у деепричастий залог только действительный, в то время как у причастий имеется и действительный, и страдательный залоги. Следует учитывать мнение тех ученых, например Л.Л. Буланина, которые признают у деепричастий и страдательный залог, образованный посредством слова будучи и краткого страдательного причастия прошедшего времени, типа «Будучи доставляемы почтальоном, письма приносят радость людям» [Буланин 1986, с. 4].

Другие причастия подверглись в процессе исторического развития грамматикализации: причастия с суффиксом -лъ, являвшиеся компонентом составных форм старославянского и древнерусского глагола (перфекта, плюсквамперфекта, сослагательного наклонения), стали употребляться в качестве прошедшего времени глагола, в то время как разветвленная система прошедших времен, наличествующая в старославянском и древнерусском языках, разрушилась. Именно поэтому у глагола в прошедшем времени имеется грамматическая категория рода и нет формальных показателей категории лица.

Следует сказать, что в настоящее время исследование процессов грамматикализации и лексикализации чрезвычайно актуально (например, [Майсак 2005; Плунгян 2011; Годизова, Ван 2021]).

Причастными формами, подвергшимися грамматикализации, следует считать и страдательные причастия СВ, параллельные личным формам страдательного залога НСВ (Дверь закрыта сторожем – Дверь закрывается сторожем, Дом построен рабочими – Дом строится рабочими). Фактически залоговая оппозиция строится из личной формы в несовершенном виде и причастной в совершенном виде.

Рассмотрим пристальнее тенденции развития системы причастий в современном русском языке, в особенности в последние два десятилетия.

Причастие – это глагольная форма, находящаяся на периферии глагольной системы, поэтому глагольные грамматические категории часто проявляются в ущербном виде и могут трансформироваться в различных контекстах. Гибридный характер причастий способствует тому, что все большие масштабы приобретает процесс адъективации, который тоже определяется неоднозначно и которому разные разряды причастий подвержены в разной степени. Само явление адъективации часто привлекало внимание исследователей, однако представляется интересным исследовать актуальные процессы в области адъективации причастий. Традиционно адъективацией по отношению к причастиям называют утрату или трансформацию в них глагольных грамматических категорий [Буланин 1983; 1986]. В соответствии с широким пониманием глагола, предполагающим включение причастий в его систему, адъективация понимается нами прежде всего как «утрата причастиями глагольных грамматических категорий, то есть процесс, не затрагивающий или затрагивающий в минимальной степени изменение их лексического значения» [Буланин 1986, с. 37].

Причастия прошедшего времени совершенного вида (особенно страдательного залога) часто обозначают состояние как следствие предшествующего действия (запечатанный пакет, открытое окно), а действительные и страдательные причастия настоящего времени – способность выполнять действие или подвергаться ему (нержавеющая сталь, печатающее устройство, вьющиеся растения).

Трансформация глагольных грамматических категорий в причастиях происходит в разной степени по мере утраты в них самой семантики действия. Например, в данных ниже примерах семантика действия отсутствует, соответственно, неактуальны значения совершенного вида, страдательного залога, прошедшего времени, поэтому такие слова можно считать безусловными прилагательными:

 «Но странное чувство удовольствия играет на его бледном, как будто несколько измятом лице» (Достоевский. Белые ночи (1848) // http://www. ruscorpora.ru).

 «Свеж был только ее рот, розовый и полный, очерченный прелестно изогнутыми линиями» (Куприн. Леночка (1910) // http://www. ruscorpora.ru).

 «В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими черными колеями, к длинной избе… подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами» (Бунин. Темные аллеи (1938) // http://www. ruscorpora.ru).

В последнем примере форма изрезанной не обозначает никакого действия, семантика его скорее ближе к несовершенному виду, а не к совершенному (черные колеи изрезали его. – Г. З., К. Д.). Такое слово скорее можно считать причастием, подвергшимся адъективации.  А в причастии  подвязанными семантика действия сохраняется, однако не менее актуально и значение состояния, явившегося результатом этого действия. Подобная двойственная видовременная семантика – действие совершается в прошлом, а его результат (состояние) присутствует в настоящем, свидетельствует о некоторой трансформации грамматических признаков причастия, что не говорит, однако, о его переходе в систему прилагательных.

Таким образом, процесс адъективации в современном русском языке очень активен, существует широкий диапазон постепенных переходов от безусловных причастий к адъективированным причастиям, перешедшим в разряд прилагательных, и каждый конкретный случай должен рассматриваться индивидуально в контексте.

  Причастия не имеют форм лица и наклонения, а также будущего времени. Хотя в последнее время все чаще говорят о причастиях будущего времени, прогнозируя, что со временем они станут нормативными, заполнив пустующую нишу в стройной трехчленной временной парадигме [Гловинская 2008; Эпштейн 2007; Войводич 2016].  О возникновении такого явления писал еще В.В. Виноградов применительно к книжным стилям (официально-деловому и научному), он объяснял это тенденцией сохранения прямолинейного логического параллелизма между употреблением причастий и личных форм при выражении значения будущего времени и сослагательного наклонения [Виноградов 1972, с. 224–225]. В «Русской грамматике» также констатируется данная тенденция применительно к действительным причастиям типа смогущий, сумеющий, сделающий, обозначающим действие в будущем, однако отмечается, что подобные причастия были характерны преимущественно для произведений ХIХ в. [Русская грамматика 1980, I, с. 667]. В настоящее время причастия будущего времени рассматриваются как отступление от литературной нормы, хотя сама возможность их появления свидетельствует о тенденции к установлению большей симметрии между причастиями и личными формами.

Учитывая, что причастия столь подвержены изменениям в процессе их исторического развития и функционирования, возможно, что прогнозы ученых относительно жизнеспособности причастий будущего времени оправдаются. Так, М.Я. Гловинская отмечает, что в XX–XXI веках причастия будущего времени действительного залога становятся очень употребительны, они часто используются в языке mass-media, а в Интернете их количество особенно велико ввиду отсутствия там редакционного контроля [Гловинская 2008, с. 211]. Д.П. Войводич приводит примеры функционирования причастий будущего времени в различных функциональных стилях и делает вывод о регулярности их употребления, причем не только для ранних периодов развития литературно-письменного языка, но и в современном русском языке [Войводич 2016, с. 178]. 

В Национальном корпусе русского языка (в различных его подкорпусах) нам встретились, например, такие причастия будущего времени, как придущий, увидящий, прошумящий, найду́щий, поймущий, пожелающий, принесущий. Наиболее употребительным из них является причастие пожелающий, зафиксированное 13 раз, другие причастия встречаются реже (придущий – 5 раз, принесущий – 2 раза, прошумящий – 2 раза, найдущий – 2 раза, увидящий – 2 раза, найдущий – 1 раз).

Если проследить динамику их употребительности с XVII по XXI вв. на основании количественных подсчетов данных Национального корпуса русского языка, то можно утверждать, что наибольшее количество случаев их функционирования зафиксировано в конце XIX – нач. XX в., преимущественно в художественной литературе, реже – в произведениях научного стиля и в языке СМИ. По данным Корпуса, в XXI веке не наблюдается их активизации, они встречаются преимущественно в поэтической речи, реже – в СМИ.

Приведем примеры их функционирования в произведениях разных эпох:

«…На придущее лѣто (1103) вложи Богъ мысль добру въ русскіе князи, умыслиша дерзнути на половци, и пойти въ землю ихъ, еже и быстъ, яко же скажемъ въ пришедшее лѣто» (П.В. Отвѣтъ на новый вопросъ о Несторѣ, лѣтописцѣ русскомъ // «Современникъ», 1850) // http://www. ruscorpora.ru).

«Я стою у подъезда придущих веков,

Седока жду отчаяньем нищего,

И трубою свой хвост задираю легко,

Чтоб покорно слетались на пищу вы!»

(В.Г. Шершеневич. «Закат запыхался. Загнанная лиса...» | Принцип басни (1919–1919) // http://www. ruscorpora.ru).

 «Сообщаем гражданам, пожелающим выслушать нас, а прежде всего нашим избирателям, что Комиссия и впредь намерена существовать» (Сергей Залыгин. Комиссия (1976) // http://www. ruscorpora.ru).

«В крова́вых орга́змах ее́ красота́,

Де Садо́вских стра́хов творе́нье,

Оста́лась наве́чно в безу́мных глаза́х

В аду́ не найду́щих спасе́нья…» (patrik2. Прогулку ночью совершая (2010) // http://www. ruscorpora.ru).

«Я пе́рвый прозре́л сокрове́нную пра́вду про сме́ртных,

Сего́дня слепы́х, и в свое́й слепоте́ неразу́мных,

Но за́втра найду́щих к бессме́ртью тропу́ потайну́ю...» (prometei. Трилогия «Ступени непреодоленного» (2004) // http://www. ruscorpora.ru).

Количество зафиксированных в Национальном корпусе лексем тоже весьма ограниченно, например, не встречаются такие причастия, как вздумающий, забудущий, исполнящий, купящий, напечатающий, напишущий, объявящий, опоздающий, опубликующий, откроющий, поднимущий, позовущий, поймающий, покроющий, полюбящий, попытающийся, предъявящий, преодолеющий принесущий, прочитающий, свергнущий, сделающий, спасущий, сумеющий,  узнающий,  успеющий  и др.

Отметим, что вопрос об активизации причастий будущего времени в XXI веке требует дополнительного изучения с привлечением не только данных Национального корпуса, но и других ресурсов. Так, например, М.Н. Эпштейн утверждает, что «поисковая система ‘‘Гугл’’ находит 1200 случаев употребления причастия сумеющий,  1100 –  сделающий, 728 – пожелающий, 224 – увидящий, причем эта статистика относится только к форме мужского рода единственного числа именительного падежа» [Эпштейн 2007, с. 259]. 

Причастия, не имея всех глагольных категорий, способны преодолевать парадигматические ограничения в процессе функционирования, например, они могут выражать модальную семантику при отсутствии у них категории наклонения.

Например, «Ждали смелых конструктивных решений, пресекающих (= которые пресекали бы, будут пресекать) рост инфляции; Сегодня уже очевидно, что между бизнесом и обществом нужен надежный посредник, определяющий (= который определял бы, будет определять) правила игры и контролирующий (= который контролировал бы, будет контролировать) их соблюдение» [Шелякин 1989, с. 227; Козинцева 2002, с. 103].

Подобная способность имеется не только у причастий, но и у других глагольных форм, например у инфинитива, который может выражать широкий диапазон модальных значений (возможности, способности, необходимости, целесообразности и др.).

Заключение

Таким образом, причастия представляют собой уникальную глагольную форму в системе других форм глагола, да и во всей системе частей речи. Вследствие гибридной, переходной природы причастия находятся в процессе активного развития. Это развитие происходит по разным направлениям.

Во-первых, причастия продолжают активно переходить в разряд прилагательных, процесс адъективации причастий, предполагающий преобразование их глагольных грамматических категорий, нисколько не теряет своей актуальности. Исследование языкового материала позволило установить широкий диапазон постепенных переходов от причастий к прилагательным.

Во-вторых, в системе причастий происходят активные процессы грамматикализации, имеющие следствием такие значительные явления, как закрепление в качестве формы прошедшего времени глагола бывшего причастия, преобразование некоторых причастий в деепричастия, что повлекло за собой значительное изменение их грамматических глагольных категорий; функционирование краткого страдательного причастия СВ в качестве параллельной залоговой формы к личной форме страдательного залога НСВ (Дом строится рабочими – Дом построен рабочими).

В-третьих, продолжается трансформации грамматических категорий причастий, в частности, наблюдается тенденция к расширению употребления причастий будущего времени. Учитывая предыдущую историю развития системы причастий, мы не исключаем, что подобные причастия под влиянием системы языка могут стать регулярными и нормативными в недалеком будущем.

Наконец, причастия, не имея всех грамматических категорий глагола, способны преодолевать парадигматические ограничения в процессе функционирования, в частности, выражать модальные значения (возможности, способности осуществления действия).

About the authors

Z. I. Godizova

North-Ossetian State University

Author for correspondence.
Email: godizovazi@rambler.ru
ORCID iD: 0000-0002-3277-3708

Doctor of Philological Sciences, professor, Department of Russian Language

Russian Federation, 44–46, Vatutin Street, Vladikavkaz, 362025, Russian Federation.

D. S. Karkuzaeva

North-Ossetian State University

Email: ds.karkuzaeva@nosu.ru
ORCID iD: 0000-0001-7864-623X

postgraduate student of the Department of Russian Language

Russian Federation, 44–46, Vatutin Street, Vladikavkaz, 362025, Russian Federation.

References

Supplementary files