Euthymius Chudovski’s editing in the translation of «Epitomies» of Epiphanius Slavinetsky

Full Text

Введение

Первый славянский перевод с греческого «Епитомий» Константина Арменопула был совершен Епифанием Славинецким в 50-е годы XVII в. Это сочинение представляет собой краткий свод церковных правил, сформулированных в канонах церковных соборов. Однако перевод, который киевский книжник осуществил в 1652–1653 гг. (7161), если верить предисловиям некоторых списков, был утрачен во время эпидемии чумы [Корогодина 2013, с. 81]. После по требованию Патриарха Никона Епифаний Славинецкий вторично приступил к переводу «Епитомий». По свидетельству его ученика, Евфимия Чудовского, к 1656 году Епифаний осуществил второй перевод кратких изложений канонов [Белякова 2023, с. 43]. Старший список перевода 1677 года (далее – Син. 129) хранится в ГИМ [Цыпин 2008, с. 322–323].

В этом списке содержится предисловие, из которого мы узнаем дату окончания редакторской работы Епифания над переводом, а именно 1675 год – год кончины Епифания Славинецкого. Соответственно, согласно тексту предисловия, редактором перевода выступал Епифаний Славинецкий. Однако также известно об участии Евфимия Чудовского в создании рукописи Син. 129., которая, судя по почерку, является его автографом. Подобное мнение об атрибуции этого списка можно найти в разных работах последних лет [Цыпин 2008, с. 322–323; [Белякова 2023, с. 43]. В настоящей статье мы постараемся обосновать, опираясь на изучение истории перевода и лингвистический анализ, что Евфимий Чудовский мог выступать также редактором перевода своего учителя.

Таким образом, цель исследования заключается в выявлении направлений редактуры в данном переводе и обосновании авторства Евфимия Чудовского. Для достижения указанной цели исследования необходимо решить следующие задачи: во-первых, прояснить основные редакторские принципы, примененные при работе над «Епитомиями»; во-вторых, установить связь этих принципов с другими работами чудовских книжников; в-третьих, описать дальнейшую реализацию перевода в списках, что позволит установить историю текста.

Основная часть

Как говорилось ранее, участие Евфимия Чудовского в работе над «Епитомиями» обычно ограничивается ролью переписчика, но мы должны отметить, что ученик Епифания также мог быть автором предисловия к славянскому переводу. В списке РНБ, Погод. 1963, названном по описи «Сборник XVII века», содержится черновик предисловия к переводу «Епитомий», в котором мы находим приписку об авторе этого предисловия: «непотребнагѡ негли монаха <…> еѵѳѵмїа именемъ» (Погод. 1963, л. 124). 

Известно также, что уже позже Евфимий Чудовский стремился создать полное собрание своих трудов, связанных с переводами церковных канонов. Завершением этой работы он считал собрание, представленное в рукописях Син. 223, 224, 225, 226 [Белякова 2017, с. 300], они по филиграням датируются не ранее 1681 года [Протасьева 1970, с. 99–101]. Последний текст в Син. 226 – «Епитомии», соответственно, работа над ними продолжалась и после смерти Епифания Славинецкого.

Отметим, что Евфимий Чудовский часто выступал редактором переводов Епифания Славинецкого. Например, Евфимием была проведена редакторская работа над переводом Нового Завета, предпринятого коллективом московских книжников в конце XVII века [Пентковская 2016, с. 183]. Как известно, первый этап этой работы завершился со смертью Епифания Славинецкого, который не успел внести окончательную правку в перевод [Исаченко 2009, с. 30], основные задачи по дальнейшей правке на себя взял Евфимий Чудовский. Похожая история случилась и с переводом «Епитомий». Так, в данной статье мы остановимся на рассмотрении еще одной правки Евфимия Чудовского, ранее не исследованной учеными в лингвистическом аспекте.

Последующие копирования перевода «Епитомий», помещенного в Син. 129, известны в литературе несколько больше [Кукушкина 1970; Корогодина 2013], чем рукописи, которые мы условно можем отнести к черновикам. Среди них в первую очередь заслуживает упоминания ГИМ Усп. 91, которая является автографом самого Епифания Славинецкого, и РНБ, Унд. 40. Последний список значим тем, что представляет активную редакторскую работу и, как можно предположить, подготовку текста к изданию. Об этом говорит характерная для такой работы расстановка киноварью ударений, диакритических знаков и знаков препинания поверх имеющегося текста, а также выделение заголовков (они берутся в рамки). С другой стороны, в тексте ведется активная редакторская работа над самим переводом: происходят обширная правка орфографии, лексики, грамматики, замена отдельных словосочетаний и предложений, добавляется большое количество помет. Выделяет данную рукопись и изначальная компоновка текста: многие рубрики написаны дистантно друг от друга, что также может свидетельствовать о цели написания основного текста – о создании основы для последующей правки.

На многих листах рукой корректора написаны целые предложения, позволяющие судить о почерке автора правок (например, л. 40, л. 52, л. 61 об., л. 62, л. 76 и т. д.), который, предположительно, может совпадать с почерком Син. 129, что дает возможность увидеть в редакторе текста Евфимия Чудовского. Особенно убедительными смотрятся восполнения лакун. В Унд. 40 присутствует значительное количество пропусков рубрик или предложений, текст которых полностью восстанавливается правщиком и затем помещается без изменений в итоговый вариант Син. 129, как, например, следующий контекст: ὁ ἑαυτὸν ἀκροτηριάσας, οὐ κληροῦται – Себесамаго *краерѣзавъ (*скопивъ), не клирїчествꙋетсѧ (Унд. 40, л. 76) – Себесамаго *краерѣзавъ (*скопивъ), не клирїчествꙋетсѧ (Син. 129, л. 40 об.).

Отметим здесь несколько моментов: пометы, внесенные редактором в Унд. 40, переходят в чистовой вариант. В этом контексте присутствует также характерный для чудовских книжников перевод греческого составного местоимения ἑαυτοῦ, повторяющего его структуру славянским вариантом себѣсамаго (встречается, например, в переводе Нового Завета [Пентковская 2017, с. 18]). В Унд. 40 он также употребляется, но обычно разделяется переписчиком на два компонента, и это исправляет редактор. Например, в следующем контексте раздельное написание заменяется на слитное и со стандартным церковнославянским окончанием: ὡσαύτως καὶ ὁ ἐαυτὸν ἐκδιδοὺς μίμοις – Такѡⷤде и себе самого иⷥдая шпилманоⷨ (Унд. 40, л. 108) – Такѡжде и себесамаго иⷥдаѧ скомрахѡмъ (Син. 129, л. 46 об.).

Таким образом редактируется весь текст рукописи Унд. 40. Приведем пример наиболее характерных правок и сопоставим с чистовым вариантом Син. 129:

ἐκ τῆς πρὸς τοὺς ὑπ’ αὐτὸν ἐπισκόπους, τοῦ μεγάλου Βασιλείου.

Μηδεὶς δὲ χειροτονῶν ἐπὶ χρήμασι, σοφιζέσθω τὸ πρᾶγμα, διὰ τοῦ μὴ προλαμβάνειν, ἥ μὴ ἅμα λαμβάνειν, ἀλλά μεταταῦτα λαμβάνειν. Λαμβάνειν γάρ ἐστι τὸ ὁτεδήποτε λαβεῖν.

Унд. 40, первичный слой, л. 18: Оⷮ послания великого Василия, и̓ сꙋщимъ под немъ епс҃кпомъ. Даникто же хиротонисꙋя напѣнязехъ своитъ вещь, зане же неприⷣ и̓мати, нопосихъ приимати. прии̓мати бо гда когдалибо есть.

Унд. 40, слой правки: Ѿ сꙋ́щагѡ вели́когѡ Васї́лїа, и̾ сꙋ́щимъ поⷣ то́мъ е̓пⷭпѡмъ. Да̀ никто́ же хїротонїсꙋ́́ѧ на̀ пѣ́нѧзехъ, свои́хъ ве́щь за̀ е̓́же непреⷣемля́ти, и̓лѝ нѐкꙋ́пнѡ е̓мля́ти, но̀ по̀ си́хъ приима́ти. прїима́ти бо когда́либо прїя́ти есть.

Син. 129, л. 23 об.: Ѿ сꙋ́щагѡ Велїкагѡ Васї́лїа, и̾ сꙋ́щиⷨ поⷣ то́мъ е̓пⷭпѡмъ. Да̀ никто́же хїротонїсꙋ́́ѧ на̀ пѣ́нѧзеⷯ, сво́иⷮ ве́щь за̀ е̓́же нѐ предемлѧ́ти, и̓лѝ нѐ кꙋ́пнѡ е̓млѧ́ти, но̀ по̀ сиⷯ е̓млѧ́ти. е̓млѧ́ти бо е̓́сть, когда́либо прїѧ́ти.

Как видно из примера, правке подвергаются следующие аспекты: диакритические знаки и в целом орфография (Василия > Васїлїа для греч. Βασιλείου), пунктуация (добавление запятых и точек), разбивка текста на слова (нопосихъ > но̀ по̀ си́хъ), построение предложений (порядок слов). Эти исправления могут быть значимыми в контексте подготовки перевода к печати, но этим правка не ограничивается. Так, заменяются отдельные слова (по^д немъ > по^д то́мъ; имати > емлѧти), исправляется передача греческого субстантивированного инфинитива «διὰ τοῦ μὴ προλαμβάνειν» (зане же неприⷣ и̓мати > за̀ е̓́же непреⷣемля́ти), что позволяет славянскому переводу более точно отразить греческую конструкцию. Кроме того, такой буквалистский перевод является традиционным. Вносятся также пометы, восполняющие пропуск в переводе (и̓лѝ нѐ кꙋ́пнѡ е̓млѧ́ти), и пометы-исправления, которые, как и все другие перечисленные изменения текста, перейдут в Син. 129.

Можно предположить, что данный список представляет один из основных этапов правки, но не заключительный, так как исправления носят не исчерпывающий характер: не правится орфография слова великого на Велїкагѡ, что будет присутствовать в Син. 129, также не все инфинитивы имати заменяются на емлѧти для греческого λαμβάνω. Последняя упомянутая правка касается выбора основы инфинитива, редактор Унд. 40 и переписчик Син. 129 последовательно предпочитают инфинитив емлѧти, образованный от основы настоящего времени «емлю» глагола «имати» (Фасмер II: 19). В словаре XI–XVII вв. отсутствует словарная статья для инфинитива емлѧти, ближайшим является емати (СлРЯз XI–XVII, вып. 5, с. 49), поэтому данную черту можно также считать отличительной в языке рассматриваемых списков. В ней также отражается выбор в пользу более искусственной формы и отказ от глагола имати, употребительного не только в книжном языке, но и в живом древнерусском [Шевелева 2021, с. 34].

Отдельно стоит прокомментировать употребление указательных местоимений той, таꙗ, тоѥ вместо личных местоимений 3-го лица: ὐπ’ ἀτὸν ἐπισκόπους – и̾ сꙋ́щиⷨ поⷣ то́мъ е̓пⷭпѡмъ (Син. 129, л. 23 об.) – и̓ сꙋщимъ под немъ епс҃кпомъ (Унд. 40, л. 18). Подобная замена встречается на протяжении всего текста, и ее можно назвать типичной для Евфимия Чудовского и Епифания Славинецкого. Так, она описана в недавней статье И.В. Вернер на материале перевода Нового Завета круга Епифания Славинецкого. Особенностью этого текста является четкое различение греческих местоимений αὐτός, οὗτος, с одной стороны, и ἐκεῖνος, с другой [Вернер 2023, с. 33]. Правки данных позиций в «Епитомиях» во многом соответствуют этому распределению.

Можно привести еще несколько примеров. В рубрике, посвященной описанию наказания убийцы, ставшего таковым по своей воле «волный ꙋбїица» (Син. 129, л. 60 об.), говорится о том, что он 20 лет стоит вне храма и просит входящих «εὐχὴν ὑπέρ αὐτοῦ ποιεῖσθαι», в чистовом варианте перевода мы здесь находим «Молитвꙋ *за того творити» с пометой «*ѡ томъ». Правка местоимения и выбора предлога наблюдается в Унд. 40. Вероятно, этим же продиктована вариативность предлогов в Син. 129: «Мл҃тву за негѡ творити» (Унд. 40, л. 183), – помечается редактором как «*ѡ томъ».

Исправления не затрагивают перевод греч. ἐκεῖνος. Например, в контексте, в котором говорится, что епископ не должен самовольно переходить из города в город, даже если этого хочет паства: γράμματα τῶν τῆς πόλεως ἐκείνης – граммоти града онагѡ (Син. 129, л. 22) – граммоти града оного (правится – онагѡ) (Унд 40, л. 12).

Стоит отметить, что, несмотря на активную правку, связанную с местоимениями, ее нельзя считать последовательной. По всей видимости, в первую очередь в повторяющихся устойчивых конструкциях для греч. «αὐτός» может не использоваться указательное местоимение. Например, конструкция наⷣ волю егѡ является в тексте устойчивой и может быть переведена как «против воли епископа / вне воли»: Τοῖς μετανοοῦσιν ὁ ἐπίσκοπος τὴν μετάνοιαν ὁριζέτω // καὶ παρὰ γνώμην αὐτοῦ, πρεσβύτερος αὐτοὺς, εἰ μὴ δι’ ἀνάγκην, μὴ καταλλαττέτω – Покаевающимсѧ епⷭпъ покаѧнїе да ѡпредѣлѧетъ // и наⷣ волю егѡ (епископа), пресвѵтеръ тыхъ, аще не за нꙋждꙋ, на де примирѧетъ (Син. 129, л. 21).

Мы не будем подробно останавливаться на исправлении ошибок, имеющихся в Унд. 40, однако сделаем следующее предположение: некоторые ошибки указывают на то, что переписчик Унд. 40 не всегда понимал, о чем именно идет речь в тексте. Так, он конструирует композит на основе имеющегося в тексте сущ. хартохранитель и слова, часто встречающегося в тексте хїротонїа: Вѣдателно, ꙗко единомꙋ хїротонимателю (рукой редактора – хартохранителю) великїя цр҃кве дадеся (Унд. 40, л. 66) – Вѣдателно, ꙗкѡ единомꙋ хартохранителю велїкїя цр҃кве дадесѧ (Син. 129, л. 38) – Ἱστέον, ὅτι μόνω τὸ χαρτοφυλάκι τῆς Μεγάλης ἐκκλησίας δέδοται.

Еще один пример грубой ошибки основан на том, что переписчик Унд. 40 мог не до конца понимать встретившееся ему слово подженный: πόρνος γὰρ, οὐ μοιχὸς, ὁ εἰς ἐλευθέραν ἐκπεσὼν ὑπογύναιος – блꙋдникъ бо не прелюбодѣй съ свободною паⷣсѧ поⷣженⷩый (Усп. 91, л. 45 об.) – блꙋдникъ бо не прелюбодѣй, но свободнꙋю изпадъ подложенный (Унд. 40, л. 172 – л. 173) – блꙋдникъ бо не прелюбодѣй, на свободнꙋю изпадъ подженный (Син. 129, л. 58 об.).

Слово подженный в Усп. 91 и Син. 129 точно калькирует греч. ὑπογύναιος (ὑπο – под, γύνη – жена, женщина), в словарях нами оно не было обнаружено, поэтому логично предположить окказиональное употребление. Однако в Унд. 40 оно исказилось, что и требовало исправления редактора: подложенный > подженный.

Первичный слой рукописи Унд. 40 представляет текст на одном из этапов правки, поэтому исправления, в нее внесенные, чаще относятся к уточнениям форм слов и конструкций. При этом лексические правки также присутствуют, и зачастую они имеют стандартную основу – предпочтение грецизмов для передачи церковных реалий: аще слꙋжбы не прииметъ правится на аще лїтꙋргїи не прїиметъ (Унд. 40, л. 4), ср.: аще лїтꙋргїи не прїиметъ (Син. 129, л. 20) – εἰ μὴ τὴν λειτουργίαν δέξαιτο.

Мы уже говорили о том, что именно в этот список редактором вносится значительная часть помет, которая окажется в Син. 129. Чаще всего они служат для уточнения значения, отсылая к слову в оригинале. Например, редактор помечает имеющееся в Унд. 40 в основном тексте слово бѣснꙋяся как демонствꙋя для греч. δαιμονῶν (Унд. 40, л. 76). Реже встречается следующая ситуация: помета редактора и слово в основном тексте при переходе в Син. 129 меняются местами: ὀφφίκιον ἔχων διάκονος, εἰ μὴ πρόσωπον ἐπὶ ἕρων τοῦ οἰκείου πατριάρχου ἥ μητροπολίτου, εἰς ἑτέραν διά τινα χρείαν παραγένηται πόλιν – *Чинъ (*оффїкїоⷩ) имѣя дїаконъ, аще не лице принося своегѡ Патрїаⷬха, или Митропалїта, въ инъ нѣкїѧ ради потребы прибꙋдетъ градъ (Унд. 40, л. 45) –*Оффїкїоⷩ (*чинъ) имѣѧ дїаконъ аще не лице приносѧи своегѡ Патрїарха или Митрополїта въ инъ нѣкїѧ ради потребы прибꙋдетъ градъ (Син. 129, л. 38). Редактор Унд. 40 к слову чинъ внес помету оффїкїонъ, в Син. 129 уже чинъ служит пометой для оффїкїонъ. Мы подробно описывали систему помет рукописи Син. 129 в работе [Иванова 2023], поэтому останавливаться на этой проблеме здесь не будем, однако отметим, что подобные перестановки слов не всегда продиктованы конкретной целью редактора. Можно предположить, что в них отражается поиск более удачного итогового варианта.

Вычиткой текста по греческому оригиналу можно объяснить не только лексические замены и внесение помет, но и многочисленные правки, связанные с принципом поморфемного и пословного перевода. Наиболее распространенной правкой подобного типа является калькирование приставок или наоборот – избавление от них:

ὑπο- передается дословно под- или по-:

Τὼν τραπεζαις ὑπηρετούντων – Трапезамъ *слꙋжащиⷯ (помечается редактором – *послꙋжающиⷯ) (Унд. 40, л. 67) – Трапезаⷨ послꙋжающихъ (Син. 129, л. 38 об.)

Πᾶσαν διαπέφευγεν ὑποψίαν – Всякого иⷥбѣгоша *зазора (помета рукой редактора – *поⷣзора) (Унд. 40, л. 54) – Всѧкогѡ избѣгоша поⷣзора (Син. 129, л. 34).

Последний контекст демонстрирует значимость поморфемного перевода в отличие от более традиционного: слово зазоръ в значении подозрение встречается в письменном языке с XII в. (СлРЯз XI–XVII, вып. 5, с. 198), а лексему подзоръ в данном значении словари не фиксируют вовсе.

Отсутствующая в греческом приставка удаляется редактором:

Κυρίως δὲ ἐπ’ ἐκείναις τῶν τραπεζῶν τίθενται – Госпоⷣственⷩо же, на онѣхъ трапезахъ полагается (Унд. 40, л. 69) – Госпоⷣственⷩо же, на онѣⷯ трапезаⷯ лагаются (Син. 129, л. 39).

Помимо префиксов чудовские книжники уделяют внимание соответствию славянских суффиксов греческим:

-ιον и -їон

Давно адаптированный в церковнославянском языке грецизм ораръ (церковное облачение) используется в «Епитомиях» в соответствии с парадигмой склонения греческих слов «на /ιον», представленной в Грамматике Мелетия Смотрицкого и в ее Московском переиздании 1648 года [Кузьминова 2000, с. 223]. В грамматиках в качестве иллюстрации выбрано слово Коіновїон, сохраняющее греческое окончание среднего рода, которое будет опускаться в дальнейшем в парадигме: род. п. – Коіновїѧ, дат. п. – Коіновїю и т. д.

В «Епитомиях» встречается форма род. п. и вин. п. слова ѡрарїоⷩ, употребление которого совпадает с формами из Грамматики 1648 года: ὠράριον – чтецъ или пѣвецъ ѡрара бо не носитъ (Син. 129, л. 45). Мы также находим правку, направленную на уподобление морфологической структуры славянского слова греческому, которая к тому же, как мы отметили, соответствует правилам грамматик ГС и ГМ: Μὴ δὲ ὠράριον φορείτω – Ниже ѡ раръ (правится – ѡрарїоⷩ) даноситъ (Унд. 40, л. 68) – Ниже ѡрарїоⷩ да носитъ (Син. 129, л. 38 об.).

-ισσα и -їсса

В следующем контексте примечательна передача греч. Διακόνισσα: в славянском переводе это слово полностью соответствует оригиналу, сохраняя самый распространенный греч. суффикс, служащий для обозначения женщин -ισσα:

Διακόνισσα οὐδὲν, ὦν οἱ πρεσβύτεροι ἤ διάκονοι, ἐπιτελεῖ – Diaconissa nihil eorum facii, quæ presbyteri, vel diaconi – дїаконїсса ничтоже, ꙗже пресвѵтери, и дїакони, съвершаетъ (Син. 129, л. 38 об.) – дїаконїсса ничтоже, ꙗже пресвѵтери, и дїакони, свершаетъ (Унд. 40, л. 67).

Как видно из контекста, в латыни тоже сохраняется данный греч. суффикс, однако меняется порядок слов. Отметим, что вариант дїаконїсса не фиксируется словарями, например «Словарем русского языка XI–XVII вв.», при этом нельзя сказать, что эта лексема является окказиональной. Она присутствует в национальном корпусе русского языка, однако с самым ранним употреблением в 1766 г. в послании архиепископа Платона (Левшина) «Увещание к раскольникам»: «Прежде в церкви были диакониссы, а ныне их нет» (НКРЯ). В словарях же находим лишь «дьяконицу» в значении «жена дьякона» (СлРЯз XI–XVII, вып. 4, с. 398). Такой вариант правится в Унд. 40 и не попадает в Син. 129:

Διάκονος γυνὴ χειροτονηθεία, εἰ γάμω ἑαυτὴν, ἐπιδῶ ἀναθεματιζέσθω – Mulier diacona ordinata, si matrimonium contraxerit, anathemati subjicitor – Диаконица (правится – диаконисса) жена хїротонисавшися… (Унд. 40, л. 66) – Дїаконїсса жена хїротонїсавшися, аще бракꙋ себе придастъ, да анаѳематствꙋетсѧ (Син. 129, л. 38).

Во-первых, исходя из контекстов, можно судить, что Διάκονος γυνὴ и Διακόνισσα употребляются в них не в значении «жена дьякона», а как «одно из церковных служений в древней Церкви, которое исполняли женщины» [Желтов 2012, с. 580–587]. Оно имело широкое распространение в христианском мире и стало исчезать к началу II тысячелетия, дольше всего сохраняясь в Константинополе.

Обращает на себя внимание вариативность в греческом при обозначении одной реалии: 1) «Διάκονος γυνὴ» дословно – «дьякон-женщина» при согласовании с причастием в женском роде «χειροτονηθεία»; 2) «Διακόνισσα» – «дьяконисса».

Обозначение мужчин или женщин в греческом языке часто маркировалось артиклем, так, ὁ διάκονος – дьякон, ἡ διάκονος – женщина-дьякон. Примечательно, что в оригинале «Епитомий» Константин Арменопул предпочитает другие типы номинаций. К тому же словосочетание «Διάκονος γυνὴ» порождает в латинском вариант со смысловой избыточностью «Mulier diacona» (Женщина-диаконица), так как слово «diacona» является феминитивом, сохранившись, например, в испанском (ср. diácona).  В свою очередь, славянский переводчик «Епитомий» отказывается от попыток образовать аналитическую форму по аналогии с греческим, сохраняет единообразие текста, выбирая лексему «Дїаконїсса» для разных обозначений в греческом, и отказывается от более стандартизированного «Диаконица». Так, данная правка одновременно свидетельствует и о грецизации текста на уровне морфологии (выбор лексемы с заимствованной морфемой), и о приведении всего текста к единообразию (выбор одного славянского варианта для синонимичных греческих обозначений одной реалии).

Заключение

Таким образом, рукопись Унд. 40 демонстрирует один из этапов последовательной правки, проведенной Евфимием Чудовским над переводом «Епитомий» Епифания Славинецкого. Редактура затрагивает все уровни языка, она также связана с исправлением ошибок перевода, восполнением пропущенных элементов текста и переработкой системы помет. А среди источников подобной работы можно назвать типичное для чудовских книжников обращение к актуальным для их времени грамматикам. Приведенный материал эксплицитно обозначает принципиальные моменты в редактуре. Мы должны также заметить, что неправленый текст, то есть первичный слой Унд. 40 в лингвистическом аспекте практически идентичен некоторым спискам, получившим распространение в традиции. Например, Афанасием Холмогорским было инициировано копирование данного перевода Епифания, с 1686 по 1688 г. было изготовлено три копии. Однако несмотря на то, что текст получил распространение, можно предположить, что работа над ним не была окончена, и в Унд. 40 представлен не заключительный этап, так как ее сопоставление с чистовым итоговым вариантом Син. 129 показывает некоторые различия между ними.

About the authors

E. V. Ivanova

Author for correspondence.
Email: atonical@mail.ru
ORCID iD: 0009-0000-8275-2115

postgraduate student, Department of Russian Language

References

Supplementary files