Between the king and the emperor: the epistles of the popes to the bishops of Arles during the Three Chapters Controversy

Full Text

Введение

Середина VI в. в церковной истории прошла под знаменем Спора о трех главах. Этот очередной раскол изучался исследователями в связи с многими проблемами: истории религиозных споров V–VI вв. [Болотов 1918; Pohlsander 2000], политики Юстиниана по восстановлению территориального и религиозного единства Римской империи [Anastos 1951; Грацианский 2007; Митрофанов 2015], развития идеи главенства римских пап [Задворный 1997; Митрофанов 2010]. Предмет нашего исследования составляет переписка римских пап с галльскими епископами (как с представителями одной из важнейших и тесно связанных с Римом церквей) в контексте данного спора. Стоит отметить в качестве наиболее близкой по содержанию работы «Галльскую политику римских пап в V–VI вв.» Георга Ланггертнера, в которой автор, сосредоточившись на обширнейшем галльском материале, лишь бегло упоминает общую ситуацию, охватывающую как византийскую светскую и религиозную политику, так и идущие в то время в Италии боевые действия [Langgärtner 1964]. Источниковая база работы – письма римских пап Вигилия и Пелагия I, адресованные арльским епископам и франкским королям, проанализированные в контексте внутрицерковной и международной обстановки середины VI в.

 

Основная часть

Корни вопроса об осуждении Феодора Мопсуестийского, Феодорита Кирского и Ивы Эдесского, инициированного императором Юстинианом, лежат столетием ранее, в канонах Халкидонского собора 451 г., утвердившего символ веры о двойственной природе Христа – божественной и человеческой. Противники этой трактовки – монофизиты – отвергли такую формулировку, утверждая, что Собор озвучил осужденную Эфесским собором 431 г. ересь Нестория. Подтверждение этого монофизиты видели также и в том, что означенные епископы, связанные с несторианским учением, не были публично осуждены Халкидонским собором.

Император Юстиниан стремился ликвидировать этот раскол и восстановить единство Церкви. В поисках примирения с монофизитами на взаимовыгодных условиях он еще в 532 г. высказал мысль об осуждении данных деятелей, а затем в 544–545 гг. она была воплощена в официальном эдикте [Грацианский 2007, с. 8–11]. В его тексте каждому из деятелей была посвящена отдельная глава, хотя позднее под «главами» начали понимать непосредственно Феодора Мопсуестийского, Феодорита Кирского и Иву Эдесского. Но инициатива, призванная воссоединить монофизитов с Церковью, не только не выполнила своей основной задачи, но и вызвала очередной раскол: многие увидели в этом подрыв авторитета римского папы и самого института вселенских соборов, ведь упомянутых епископов при жизни не осудили ни папа Лев, ни Халкидонский собор [Грацианский 2007, с. 15–17; Задворный 1997, с. 97].

Для упрочения своей позиции Юстиниан вызвал в Константинополь папу Вигилия. Император рассчитывал на его поддержку, ведь именно благодаря византийцам он стал римским епископом, заняв место смещенного по обвинению в сотрудничестве с готами папы Сильверия (Прокопий, I. 25) [Задворный 1997, с. 97]. Это положило начало цепочке событий, в ходе которых папа был вынужден лавировать между требованиями императора и позицией западных церквей, отрицательно относившихся к осуждению трех глав.

К середине VI в. арльский (арелатский) епископ прочно занял особое место в церковной жизни галльских провинций. В течение IV–V вв. экономическое и политическое значение Арля росло, что повлекло за собой и увеличение влияния тамошней епископской кафедры. На протяжении V в. Рим и Арль связывали достаточно сложные взаимоотношения: арльские епископы как наделялись широкими правами, так и лишались их, а то и подвергались осуждению. Но при епископе Цезарии и его наследниках арльская кафедра достигла кульминации своего влияния. К этому времени противоречивые отношения Рима и Арля пришли к некоему равновесию, и предоставление арльским епископам особых полномочий в регионе начинало становиться своеобразной традицией [Предтеченский 1891; Langgärtner 1964, S. 149].

Папа Вигилий поддерживал активную переписку с арелатскими епископами. После кончины Цезария (542 г.) его преемником стал Авксаний – и, как следует из дальнейшей переписки, новый арльский епископ запросил у папы паллий как символ представителя римской кафедры [Arnold 1894, S. 276–281]. В своем ответе Вигилий заявил, что лично он не видит к этому препятствий и мог бы совершить все необходимые действия незамедлительно, но ему требуется согласие византийского императора (Vigilii, col. 25–26). Эта деталь показывает, насколько Вигилий был вынужден оглядываться на позицию Константинополя, хотя до этого папы и обращались по некоторым вопросам к светской власти (так, например, Лев Великий во время своего конфликта с Иларием Арльским привлек к его осуждению императоров-соправителей Валентиниана III и Феодосия II), но вопросы взаимоотношений Рима и провинциальных епископий были делом внутрицерковным [Малицкий 1903, с. 98–134].

В 545 г. Вигилий утвердил Авксания Арелатского как викария (nostro vicario) римской кафедры в Галлии, уполномочив того разбирать местные церковные споры, а в случае каких-либо серьезных затруднений передавать такие дела на рассмотрение в Рим. Также местные епископы должны были заручиться согласием арльской кафедры для какого-либо длительного путешествия. В направленном по этому поводу письме Вигилий особо подчеркивает роль императорской четы – Юстиниана и Феодоры, – а также Велизария, давших свое согласие на предоставление Авксанию особых полномочий. Также папа подчеркнул необходимость сохранения дружеских отношений между византийским императором и франкским королем Хильдебертом. О назначении нового викария и его полномочиях папа дополнительно уведомил остальных галльских епископов отдельным посланием (Vigilii, col. 27–30).

В контексте обретения Авксанием статуса викария необходимо отметить, что зачастую первым галльским викарием называют его предшественника, Цезария [Раннехристианские жития… 2016, с. 79–81]. Папа Симмах действительно упоминает в своем письме о даровании ему паллия (Caritati tuae tantummodom per omnes Gallicanas regiones utendi pallei concessimus facultatem; Epistolae, p. 40), не называя прямо «викарием», в отличие от Авксания. Но, отмечая этот момент, исследователи подчеркивают, что если не де-юре, то де-факто Цезарий уже положил начало арльскому викариату: «Вручая паллий, папа Симмах ясно обозначил епископа Арля как своего викария в Галлии. Хотя ни он, ни его преемники на апостольском престоле не использовали прямо термина “апостольский викарий” в отношении Цезария, уникальность и важность этой первой на Западе церемонии вручения паллия не оставляют сомнений в том, что Симмах действительно хотел поручить ему эту должность» [Langgärtner 1964, S. 149–150]. Уильям Клингширн также отмечает, что «право Цезария на титул “викария” не может быть оспорено, несмотря на тот факт, что статус викария как таковой не был прямо предоставлен епископу Арля до 545 г.» [Klingshirn 1994, p. 130]. В самом же послании галльским епископам, где Авксаний назван викарием, на данном титуле не заостряется какого-то особенного внимания – куда больше места в обоих письмах уделено самим полномочиям и тому, что паллий уже предоставлялся арелатскому епископу (Vigilii, col. 27–30).

Авксаний недолго занимал арльскую кафедру, и уже в августе 546 г. (Epistolae, p. 64–65) Вигилий подтверждал аналогичные полномочия (в качестве символов положения арльского епископа вновь вместе фигурируют паллий и титул викария, как и ссылка на устойчивость такой традиции)  нового епископа Аврелиана таким же образом – письмом непосредственно в Арль и епископам остальной Галлии. И вновь среди санкционировавших данное назначение фигурирует Велизарий (ставший посредником между Римом и Константинополем), а новый арльский епископ также должен был содействовать сохранению дружеских отношений короля Хильдеберта с Восточной империей (Vigilii, col. 37–40).

Непосредственно вопроса о трех главах касается письмо от 29 апреля 550 года (Epistolae, p. 66–67). В нем Вигилий заявляет, что вопреки охватившему западные церкви беспокойству он в своих действиях не допустил ничего, что противоречило бы деяниям его предшественников и канонам предыдущих вселенских соборов (среди которых папа отдельно выделил Халкидонский). Также он осудил практику непризнания отдельных соборов и призвал арльского епископа не верить «ложным писаниям и лживым словам» (aut falsis scriptis, aut mendacibus verbis).

Но кроме «канонической» части письмо содержит и политическую, непосредственно каса-ющуюся идущей в то время на территории Италии войны. Вигилий упоминает, что готский король Тотила вновь занял Рим, и в этой обстановке франкский король Хильдеберт, по мнению папы, всегда оказывавший подобающее почтение апостольскому престолу, должен с особым вниманием отнестись к возможности постороннего вмешательства в дела Церкви: «Ибо католическому королю, каков он и есть, достойно и необходимо изо всех сил защищать веру и Церковь, в которой Бог благоволил ему креститься» [Задворный 1997, с. 109–111].

Акцент на позиции франкского короля особенно важен в контексте идущей тогда войны Византийской империи с остготами и участием франков в этом конфликте. В данный период франкское государство было разделено между несколькими королями, и перед началом войны Юстиниан поставил их в известность относительно своих планов, и франки за солидное денежное вознаграждение согласились поддержать византийцев (Прокопий, I. 5) [Митрофанов 2015, с. 177; Удальцова 1959, с. 255–256]. Однако после начала боевых действий «варвары» не спешили выполнять свою часть сделки. Вместо этого они неоднократно вступали в переговоры с готами, заняв в обмен на нейтралитет часть их территорий в Южной Галлии, а в дальнейшем – и Северной Италии. Более того, франкские короли посылали на помощь готам войска из лангобардов и бургундов, но, дабы не раскрывать своего участия в конфликте и избежать упреков Империи в нарушении договора, представили все дело так, будто эти племена действуют независимо (Прокопий, I. 13). В 539 г. король Теодеберт, уже не таясь, вторгся в Северную Италию, атаковав как готские, так и византийские войска. Однако в конечном итоге из-за вспыхнувшей в войсках эпидемии он был вынужден отступить (Прокопий II. 25) [Удальцова 1959, с. 267–279, 310–312].

К моменту отправки письма папы Вигилия боевые действия шли уже пятнадцать лет. Военная удача попеременно склонялась то в одну, то в другую сторону. В этих условиях, по свидетельству Прокопия Кесарийского, «римский архиерей Вигилий с теми италийцами, которые до тех пор были в Византии очень многочисленными и очень знатными, не переставал настойчиво умолять императора, чтобы он приложил все силы овладеть Италией» (Прокопий, III. 35). Сложно установить, являлось ли послание арльскому епископу еще одной «настойчивой попыткой» папы найти каких-нибудь союзников в условиях, когда внимание Юстиниана было занято заговорами и религиозными спорами [Зайцева 2020, с. 10; Удальцова 1959, с. 394], или же таким образом через папу сам император пытался напомнить одному из франкских королей о союзнических обязательствах в условиях войны с исповедовавшими арианство готами.

Оценить степень влияния данного послания, – если арльский епископ донес его до адресата, – достаточно сложно. Франки продолжили играть на нуждах враждующих сторон. В дальнейшем они добились от готов признания за ними прав на занятые территории в обмен на нейтралитет, а армия византийского военачальника Нарсеса столкнулась с враждебным отношением франков во время своего перехода в Италию [Удальцова 1959, с. 394–402]. Остготы и после пытались втянуть франков в войну на своей стороне, но успеха не имели. Однако в дальнейшем король Теодебальд все же открыто выступил против византийцев, но франки потерпели поражение и были вынуждены оставить север Апеннинского полуострова [Удальцова 1959, с. 418–438]. Но при этом непосредственно король Хильдеберт более не фигурирует как участник итальянских событий, не выступая (по крайней мере, открыто) в отличие от других королей против какой-либо из сторон.

До вышеупомянутого письма довольно сложно однозначно сказать, насколько галльские епископы были осведомлены о бушевавших вокруг трех глав спорах. Первый канон Орлеанского собора 549 г. содержит осуждение сторонников учения Нестория (Concilia Galliae, p. 148–149), но не упоминает о церковных деятелях, непосредственно которых касался эдикт Юстиниана. Позднее, в 552 г., священнослужители из миланской провинции поведали направляющемуся в Константинополь представителю франкского короля о разворачивающихся вокруг трех глав интригах и давлении, которому подвергся папа Вигилий, и предупреждали об этих обстоятельствах своих галльских соратников (Epistolae, p. 438–442). В этот же период видный представитель галльского духовенства – епископ трирский Ницетий – направил византийскому императору письмо, в котором призвал прекратить гонения на приверженцев истинной веры, обвинил Юстиниана в том, будто тот воспринимает Христа лишь как человека (purum hominem), а также в следовании сразу двум противоположным учениям, доктринам Евтихия и Нестория. Ганс Полсандер подчеркивал крайне недипломатичный тон письма Ницетия, а также противоречивость и нелогичность выдвинутых в нем обвинений: по его мнению, это свидетельствует о том, что трирский епископ не слишком хорошо представлял себе суть противоречий и сложившуюся ситуацию. «Он ужасающе дезинформирован», – отмечал Полсандер [Pohlsander 2000].

Но в этом ключе стоит отметить еще один момент. Другой исследователь, Иан Вуд, считает, что эти два послания могут быть связаны: миланские клирики упоминают епископа Датия, который выступал против эдикта об осуждении трех глав и скончался в разгар развернувшихся вокруг этого вопроса споров. Ницетий знал о кончине Датия из письма Флориана, аббата Роменского монастыря, и, как отмечает Вуд, «около 552 г. сторонники Датия изо всех сил старались лоббировать поддержку своего епископа и оказывали давление на франкских королей и духовенство, чтобы те представляли их при византийском дворе. Может быть, что именно на это давление Ницетий и откликнулся своим письмом Юстиниану» [Wood 2007, p. 225–226]. На наш взгляд, в данном контексте упомянутые папой Вигилием «лживые слова» могли быть не просто случайными высказываниями, а сознательно распространяться противниками осуждения трех глав с целью укрепить позиции западных церквей, сплотить их в качестве защитников истинных канонов, попираемых византийским императором.

Папа Вигилий скончался в 555 г. Его преемником стал Пелагий – человек, достаточно хорошо известный и константинопольскому двору, и римлянам. 4 июля 556 г. (Epistolae, p. 69) новый папа направил арльскому епископу Сапауду приветственное письмо, где выразил надежду на дружеское сотрудничество. И, судя по следующему – сентябрьскому – посланию, арльская кафедра благосклонно отнеслась к инициативам Рима: Пелагий упоминает ответное письмо Сапауда, полное хвалебных слов, а также возможный визит представителей Арля в Рим, связанный с некими разногласиями на местах (Pelagii, col. 401–402). «Письмо поразительной сердечности» – так охарактеризовал эту переписку Георг Ланггертнер [Langgärtner 1964, S. 157].

В конце 556 года Пелагий направил письмо королю Хильдеберту. В нем он отметил, что в Галлии циркулируют слухи о действиях восточных иерархов, якобы противоречащих установленным канонам. Папа попытался опровергнуть это, указывая, что те, кто распространяет подобную информацию, желают лишь раскола Церкви и что такие настроения существуют даже в самой Италии. Пелагий отмечает, что дело не ограничивается слухами, а по провинциям ходят некие бумаги, где якобы от его имени утверждается о «порче» (corruptam) христианской веры, и распространение таких настроений он связывает с деятельностью несториан. Папа решительно отверг подобные обвинения, отмечая, что ни постановления папы Льва, ни каноны Халкидонского собора не были нарушены. По требованию франкских послов в знак своей приверженности делу единства Церкви Пелагий сообщил, что отправил в Леринский монастырь и арльскому епископу Сапауду мощи апостолов Петра и Павла, а также святых мучеников. В письме уже непосредственно Сапауду, кроме деталей передачи реликвий, папа настоятельно просит арльского епископа помочь Риму, оказавшемуся в бедственном положении в результате военных действий: прежде всего Пелагию требуются деньги, а также ткани и одежды для раздачи неимущим (Pelagii, col. 402–405). Италия была страшно разорена длительной и ожесточенной войной, и хоть как-то облегчить бедственное положение населения могла лишь внешняя помощь.

В следующем, 557 году Пелагий даровал Сапауду статус папского викария в Галлии, сославшись при этом на историю взаимоотношений Рима и Арля, зафиксированную документально [Аурова 2020]: «Древность учит и римские скринии  свидетельствуют, что [статус викария] был пожалован святыми отцами и нашими предшественниками вашим предшественникам… дабы ты стал нашим викарием и занял в Галлии место первосвященника подобно нам». Об этом назначении Пелагий также проинформировал короля Хильдеберта (Pelagii, col. 405–406).

Однако, судя по следующему письму (весна 557 г.; Epistolae, p. 75–76) франкскому королю, высокий статус арльского епископа, дарованный папой, признавался не всегда: Пелагий отметил, что некие права Сапауда в качестве папского викария были попраны и Хильдеберт не принял его позицию во внимание во время разбирательства [Предтеченский 1891, с. 116; Langgärtner 1964, S. 163–164]. Да и положение самого папы оставалось достаточно непростым во всех отношениях. Ситуация в Италии продолжала сохраняться бедственной, и вновь повторяются просьбы арльскому епископу о посылке столь необходимых средств и одежд (Pelagii, col. 407). Вдобавок к этому Пелагию все так же приходилось развеивать сомнения в приверженности римской кафедры установленным канонам, для чего он направил франкскому королю отдельное изложение своей позиции, подтвердив приверженность канонам четырех предыдущих вселенских соборов и памяти папы Льва, но никоим образом не коснулся вызвавшего разногласия вопроса об осуждении трех глав (Pelagii, col. 408–410). Тем самым папа пытался придать этому спору характер не стоящих внимания разногласий, не давая четкого ответа, какой именно позиции он сам однозначно придерживается.

 

Заключение

Таким образом, переписка римских пап с арльскими епископами (как наиболее авторитетными представителями галльского духовенства) середины VI в. – периода активных дискуссий относительно трех глав – свидетельствует о сложной ситуации, в которой оказалась римская кафедра в это время. В письмах упоминают множащиеся слухи, домыслы и распространяемые среди населения тексты, обвинявшие пап в отступничестве, что вынуждало их оправдываться, периодически заявляя о своей верности канонам. Подобная обстановка также свидетельствует о достаточно малой осведомленности галльских иерархов о сути разногласий, что в некоторых случаях приводило к полному непониманию ситуации (как это демонстрирует послание Ницетия Трирского). При этом необходимость лавировать между византийским двором и западными церквями диктовала форму подобных посланий – непосредственно спорные вопросы в них не затрагивались. В этой обстановке римская кафедра пыталась опереться на епископов Арля, обладавших значительным региональным авторитетом, утверждая их в качестве папских викариев в Галлии и проводников своей точки зрения. К исключительным отношениям с арльской кафедрой Рим толкала и финансовая обстановка: разоренная войной Италия нуждалась в помощи, которую могли предоставить только провинциальные епископии. При этом назначение и деятельность викария активно обсуждались со светскими властями – византийской правящей четой, а также франкскими королями, чье внимание к церковным делам являлось свидетельством роста их власти и авторитета.

About the authors

K. A. Vladimirov

Faculty of History and Philology, Institute of Pedagogy, Belgorod State National Research University

Author for correspondence.
Email: vladimirov@bsu.edu.ru
ORCID iD: 0000-0001-9700-569X

assistant lecturer of the Department of General History

Russian Federation, bldg. 4, 14, Studencheskaya Street, Belgorod, 308007, Russian Federation

References

Supplementary files