Forceful counteraction to juvenile delinquency: overcoming taboos

Full Text

Введение

Противодействие преступности несовершеннолетних и общественно опасному поведению детей, не достигших возраста привлечения к уголовной ответственности, относится к вековым проблемам, стоящим перед обществом и государством любого типа. Состояние преступности несовершеннолетних предопределяет криминологическую обстановку в стране на ближайшие 15–30 лет, в связи с чем борьба с преступностью несовершеннолетних имеет особое значение. По данным ряда исследователей, 50–60 % рецидивистов начинают свой преступный путь в несовершеннолетнем возрасте [1, с. 12]. Именно в подростковом возрасте, и даже в детском возрасте, в целом складывается мировоззрение человека [2, с. 23 и др.], которое в дальнейшем поддается корректировке с огромным трудом. Это мировоззрение у известной (и немалой!) части несовершеннолетних носит сугубо уголовный характер, ярким воплощением которого является общеизвестное движение АУЕ, признанное в августе 2020 года Верховным Судом России экстремистским. По сообщению пресс-службы Верховного Суда России, деятельность этого «движения, основанная на криминально-экстремистской идеологии, представляет реальную угрозу жизни и здоровью граждан, обществу и государству. Движение АУЕ пропагандирует воровские и тюремные понятия криминальной среды». Таким образом, проблема защиты от общественно опасных деяний, совершенных несовершеннолетними, включая малолетних лиц, является не менее важной проблемой, чем уголовно-правовая защита от общественно опасных посягательств, совершенных в отношении них самих, которая подробно проанализирована профессором А. В. Комарницким [3] и другими специалистами.

Основная часть

Статистика в указанной сфере более чем благодушна. Минпросвещения России и МВД России объявили о снижении числа преступлений, совершенных подростками в 2020 г., на 11,5 %. В полиции сокращение численности юных преступников связывают с влиянием пандемии коронавируса и успехами работы «межведомственных программ и просветительских акций, направленных на профилактику детской преступности» [4]. Сухие цифры констатируют – в 2020 г. подростками совершено на 9,1% преступлений меньше, чем в предшествующем году. Так, если в 2019 г. преступления совершили 13,8 тыс. подростков в возрасте от 14 до 15 лет (из них 12 215 юношей и 1579 девушек), то в 2020 г. – 11,3 тыс. (10 283 юноши и 1072 девушки). Также в позапрошлом году на преступления пошли 22,2 тыс. 16–17-летних подростков (2018 девушек и 20 202 юноши), тогда как годом ранее – 23,5 тыс. (1579 девушек и 21 892 юноши). Для сравнения, чаще всего в России совершают преступления мужчины в возрасте от 30 до 49 лет: в 2020 г. таких было более 386 тыс., а годом ранее – более 390 тыс. В 2021 г. количество уголовно наказуемых деяний с участием несовершеннолетних сократилось еще на 15,6 %. Этот спад продолжился и в 2022 г. (за 6 месяцев 12,8 тыс. несовершеннолетних совершили 13,9 тыс. преступлений): число соответствующих преступлений уменьшилось на 5,7 %, а число выявленных преступников – на 6,6 % [5]. Согласно данным ФСИН России, в Российской Федерации ежегодно сокращается и количество подростков, отбывающих срок наказания в воспитательных колониях. К концу 2020 г. в них отбывали наказание в виде лишения свободы 948 человек (от 14 до 19 лет) против 1155 в прошлом году. 37 из них не достигли возраста 16 лет (52 в 2019 г.), а преступников возрастом от 16 до 18 лет насчитывалось 637 (804 годом ранее). В местах лишения свободы подростки оказывались чаще всего за убийства, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилования, разбои и кражи со сроком наказания от нескольких месяцев до 10 лет. К концу 2021 г. численность несовершеннолетних осужденных составляла 842 человека [6]. За 2022 г. статистики пока нет, однако заметим, что по состоянию на 1 января 2022 в Колпинской воспитательной колонии под Санкт-Петербургом содержалось 11(!) человек. В то же время проблему преступности несовершеннолетних решить не удается. Несмотря на «радужные» статистические данные, опасность преступности несовершеннолетних не уменьшается. Так, согласно опросам граждан и сотрудников правоохранительных органов (прежде всего полицейских, несущих наружную службу на улицах, площадях и других общественных местах), таковых не только не становится меньше, но и, наоборот, их количество увеличивается, они становятся более изощренными, дерзкими (в процессе исследования А. Р. Филипповым было опрошено более 100 полицейских Северо-Западного региона, преимущественно работающих в Санкт-Петербурге, и около 50 граждан, не являющихся правоохранителями). Их дерзость обусловливается и тем, что за спинами несовершеннолетних (малолетних) нередко стоят взрослые или несовершеннолетние старшего возраста, зачастую имеющие опыт общения с представителями правоохранительных органов и уверовавшие в свою безнаказанность [1; 7]. Например, «10 апреля 2021 г. петербургский девятиклассник открыл стрельбу из пневматики в школьной раздевалке одной из школ Московского района. Сообщение об опасной игрушке, которую принес в школу ученик, поступило в полицию около полудня в субботу. Звонила учительница, она рассказала, что девятиклассник в помещении раздевалки несколько раз выстрелил в сторону других учеников. Один из преподавателей отобрал у ребенка оружие, сам школьник убежал. В результате происшествия никто не пострадал. Стрелявший позднее с матерью, гендиректором турфирмы, явился в отдел полиции, откуда был отпущен после допроса. Подозреваемый – 15-летний подросток из города Шлиссельбурга Ленинградской области. Уголовное дело возбуждено по ст. 213 УК РФ» [8]. Поражает и проявление несовершеннолетними чрезвычайной жестокости. «Девочку-подростка, которую полиция Челябинска называет причастной к жестокому убийству котенка в подъезде жилого дома, отправили на лечение. Разорванное на части тело котенка нашли в подъезде дома на улице 40 лет Победы в Челябинске в ноябре прошлого года. В группе микрорайона в соцсетях сообщали, что в отрубленную голову котенка изувер засунул сигарету, а кровью животного написал на стекле двери I kill you («Я убью тебя»). После этого в полиции возбудили дело о жестоком обращении с животными и задержали 13-летнюю девочку» [9]. Агрессия подростков отмечена отнюдь не только в отношении животных, средств транспорта, зданий и оборудования, а также зеленых насаждений. Не жалеют и людей. «Полиция устанавливает обстоятельства получения травм подростком в Волховском районе Ленобласти. Двое товарищей стреляли в него, затем избили и облили средством для очистки стекол. По делу задержаны 18-летний безработный житель Волхова и его 17-летний приятель, учащийся в одном из местных колледжей. По предварительной информации, трое молодых людей выпивали и употребляли запрещенное в квартире на улице Ломоносова, после чего пошли к заброшенному ангару неподалеку. Там началась ссора – двое парней начали стрелять в младшего из пневматики, после чего облили его стеклоочистителем и подожгли» [10]. «Следственным отделом по Промышленному району города Самары следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Самарской области по факту нанесения множественных ножевых ранений местной жительнице 1982 г. рождения и ее 4-летней дочери возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 п. «а, в» ч. 2 ст. 105 УК РФ (покушение на убийство двух лиц, в том числе на убийство малолетнего лица). По версии следствия, 10 августа 2022 г. в медицинское учреждение города Самары из квартиры, расположенной в одном из жилых домов по улице Молодежной, в тяжелом состоянии были достав-лены местная жительница и ее малолетняя дочь с множественными телесными повреждениями в виде колото-резаных ранений в области расположения жизненно важных органов. Следователями и криминалистами следственного управления в составе оперативно-следственной группы проведен осмотр места происшествия, изъяты вещественные предметы, которые могут иметь доказательственное значение по делу, назначен комплекс экспертиз. По предварительным данным, ранения могла нанести 12-летняя старшая дочь пострадавшей. В настоящее время девочка доставлена в отдел полиции, с ней работают психологи. Нападение произошло в пять утра. У женщины и ее младшей дочери тяжелое состояние. Удары ножом пришлись в жизненно важные органы. Только мать получила около 10 ножевых ранений» [11]. Преступность подростков не ограничивается бытовыми преступлениями. «Двоих подростков из Керчи признали виновными в подготовке терактов в образовательных учреждениях. Следствие установило, что подсудимые разработали план вооруженных нападений, искали в сети Интернет схемы зданий и инструкцию по изготовлению бомб. Также они вели в соцсетях и мессенджерах так называемые ‘‘группы смерти’’, в которых склоняли пользователей к аналогичным преступлениям. Дома у подростков нашли и изъяли самодельные взрывные устройства с поражающими элементами, а еще купленные в сети Интернет компоненты для изготовления взрывчатых веществ. ‘‘Пробные’’ бомбы они испытывали на животных. Южный окружной военный суд Ростова-на-Дону приговорил молодых людей к 7 годам воспитательной колонии и 4 годам колонии общего режима. По словам сотрудников ФСБ России, несовершеннолетние были сторонниками экстремистской идеологии, последователями 18-летнего В. Рослякова, который убил 20 человек в Керченском политехническом колледже 7 октября 2018 г. посредством взрыва и из огнестрельного оружия. Погиб и он сам» [12]. Не меньшую опасность представляет и поведение взрослых, вовлекающих подростков в совершение различных, весьма тяжких преступлений. Так, жительница Зеленограда взяла в наркобизнес сына-подростка. А потом сдала его полиции ради меньшего срока. «Сотрудники полиции задержали 36-летнюю женщину, которая зарабатывала тем, что раскладывала по подмосковному пригороду закладки с наркотиками. После того, как было возбуждено уголовное дело по статье о незаконном обороте наркотиков, она решила пойти на активное сотрудничество со следствием. Чтобы уменьшить себе в перспективе срок, она рассказала, что закладками вместе с ней занимался и 13-летний сын, которого она и привела в этот ‘‘бизнес’’. Однако откровенность женщины сыграла с ней злую шутку. После проверки ее показаний в отношении жительницы Зеленограда возбудили еще и дело по ‘‘вовлечению несовершеннолетнего в совершение преступления’’» [13]. Исследование Н. В. Сараева показывает, что значительную долю общественного опасного поведения 12–13-летних занимают насильственные акты против личности. «Учитывая процессы акселерации, неэффективность принимаемых мер к малолетним, совершившим общественно опасные деяния, накопление ими значительного криминального ‘‘опыта’’ и его ‘‘применение’’, по достижении 14 лет при совершении тяжких и особо тяжких преступлений необходимо ввести уголовную ответственность для лиц, совершивших в возрасте 12 лет особо тяжкие преступления и в возрасте 13 лет тяжкие и особо тяжкие преступления» [14, с. 10, 19–20, 22, 25; 15, с. 121–125]. По мнению А. Л. Санташова, подтвержденного и другими исследователями, действительными причинами снижения статистики судимостей несовершеннолетних являются «неблагоприятные тенденции в социально-демографической сфере и результаты снижения рождаемости в 1990-х и начале 2000-х гг., законодательные и административно-управленческие решения в сфере сокращения количества несовершеннолетних осужденных, а в ряде случаев низкая эффективность работы и непрофессионализм сотрудников правоохранительных органов, равно как и низкое качество ряда уголовно-правовых норм, что не позволяет должным образом осуществлять реализацию уголовной ответственности несовершеннолетних. Эффективность противодействия преступности несовершеннолетних в настоящее время не может быть признана удовлетворительной, что подтверждается в том числе показателями рецидива преступлений, совершаемых несовершеннолетними, осужденными условно, освободившимися из воспитательных колоний, а также специальных учебно-воспитательных учреждений закрытого типа, которые, по данным современных исследований, достигают свыше 50 %» [16, с. 3; 17, с. 138; 18, с. 41–45]. Результаты монографического (докторского) исследования А. Л. Санташова позволили ему констатировать: «За период более чем двадцатилетнего действия УК РФ и УИК РФ имели место претендующие на научную обоснованность заявления об эффективности уголовной политики, направленной на противодействие преступности несовершеннолетних. В действительности же современная уголовная политика в указанной части является крайне непоследовательной и неэффективной. Так, нуждаются в совершенствовании положения уголовного законодательства о дифференциации применения к несовершеннолетним, а также условно-досрочного освобождения от неотбытой части наказания. Необходимо разрешение вопросов дифференциации и индивидуализации ответственности несовершеннолетних при их уклонении от отбывания уголовных наказаний. В связи с этим требуется комплексная переработка норм действующего уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства, составляющих основу уголовной политики в отношении несовершеннолетних» [16, с. 21; 19]. В настоящее время МВД России разработало «для учителей и администраций учебных заведений критерии оценки, благодаря которым можно выявить планирующих нападения учеников. Они были разработаны при участии научного сообщества, Следственного комитета РФ и МГУ. Ведомство хочет, чтобы критерии были прикладными – не только для сотрудников органов внутренних дел, но и для учителей и администраций учебных заведений. Полиция активно работает с теми, кто состоит на учетах в подразделениях по делам несовершеннолетних, и видит в таких случаях «те или иные отклонения». По данным МВД России, из 109 тысяч состоящих сейчас на учете 70 % – это учащиеся школ. В России за последнее время произошел ряд нападений в учебных заведениях. Так, 11 мая 2021 г. в Казани Ильназ Галявиев устроил стрельбу в гимназии. Погибли девять человек – две учительницы и семеро школьников. 20 сентября того же года на территории одного из корпусов Пермского государственного национального исследовательского университета открыл стрельбу студент Тимур Бекмансуров. Погибли шестеро» [20]. Представители юридической науки обращали внимание на то, что во многих странах в целом ряде случаев административная ответственность наступает с 14 лет. Скажем, в Белоруссии по определенным видам правонарушений. Согласно ч. 2 ст. 4.3. КоАП Беларуси («Возраст, с которого наступает административная ответственность»), «физическое лицо, совершившее запрещенное настоящим Кодексом деяние в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет, подлежит административной ответственности лишь:
1) за умышленное причинение телесного повреждения (статья 9.1);
2) за мелкое хищение (статья 10.5);
3) за умышленные уничтожение либо повреждение имущества (статья 10.9);
4) за нарушение требований пожарной безопасности в лесах или на торфяниках (статья 15.29);
5) за жестокое обращение с животными (статья 15.45);
6) за разжигание костров в запрещенных местах (статья 15.58);
7) за мелкое хулиганство (статья 17.1);
8) за нарушение правил, обеспечивающих безопасность движения на железнодорожном или городском электрическом транспорте (части первая – третья, пятая статьи 18.3);
9) за нарушение правил пользования средствами железнодорожного транспорта (статья 18.4);
10) за нарушение правил пользования транспортным средством (статья 18.9);
11) за нарушение правил пользования метрополитеном (статья 18.10);
12) за нарушение требований по обеспечению сохранности грузов на транспорте (статья 18.34);
13) за уничтожение, повреждение либо утрату историко-культурных ценностей или материальных объектов, которым может быть присвоен статус историко-культурной ценности (статья 19.4);
14) за нарушение порядка вскрытия воинских захоронений и проведения поисковых работ (статья 19.7);
15) за незаконные действия в отношении газового, пневматического или метательного оружия (статья 23.46);
16) за незаконные действия в отношении холодного оружия (статья 23.47)» [21].
Расширение ареала административной ответственности подростков за эти правонарушения актуально и для Российской Федерации. Добавим к этому перечню также стрельбу из оружия в населенных пунктах (ч. 2 ст. 20.13 КоАП РФ), неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции (ст. 19.3), заведомо ложный вызов специализированных служб (ст. 19.13), занятие проституцией (ст. 6.13) и потребление наркотических средств без назначения врача (ст. 6.9). В Швейцарии уголовная ответственность наступает даже раньше 14 лет. Но надо понимать, что для подростков там предусмотрены специальные меры – не «взрослые наказания», а скорее воспитательные средства воздействия. При этом это все-таки уголовная ответственность [22, с. 339]. В то же время возможности административного законодательства существенно ограничиваются именно возрастной планкой их применения. Конечно, в административном законодательстве предусмотрены административные наказания, как правило, за менее опасные деяния. Но зачастую такие правонарушения, если на них нет должной реакции общества и государства, приводят к совершению реальных преступлений с более тяжкими последствиями. Поэтому одна из важнейших функций законодательства об административных правонарушениях – предупреждение преступности. Человека, сошедшего с законопослушного пути, необходимо остановить на более ранних стадиях. В одной из своих давних работ В. Д. Филимонов писал: «Общественная опасность личности преступника определяется характером и степенью общественной опасности совершенных им деяний, а также возможностью совершения новых преступлений» [23, с. 153–174]. Безнаказанность, как подчеркивал В. Н. Кудрявцев, «обычно усиливает антисоциальную ориентацию личности и приводит к совершению еще более тяжких преступлений» [24, с. 30]. Именно поэтому в ряде европейских государств предусмотрены достаточно «увесистые» наказания за мелкие правонарушения. Например, весьма строго наказывается безбилетный проезд в общественном транспорте в Германии (тем более если он совершен повторно). За брошенный из окна автомобиля окурок в США нарушитель рискует заплатить не только крупный штраф, но и потерять свое время, выполняя общественные работы и т. п. Очень важно правильно повести разделительную черту между уголовными преступлениями и административными правонарушениями, чтобы наказание точно соответствовало тяжести поступка. Как чрезмерно строгие наказания, так и чрезмерно мягкие санкции приносят скорее антивоспитательный эффект. Ряд специалистов обращали внимание, что в некоторых случаях существующих правовых инструментов воздействия на так называемых трудных подростков, отличающихся вызывающим антиобщественным поведением, оказывается недостаточно. На наш взгляд, следует не столько усиливать уголовную ответственность, корректируя санкции, сколько задействовать в полной мере механизм административно-правового регулирования, снизив возраст привлечения к административной ответственности за ряд правонарушений, прежде всего против личности, собственности, общественного порядка, общественной безопасности и ряда других. Причем в контексте возможного снижения возраста привлечения к административной ответственности возраст субъекта уголовной ответственности за ряд преступных деяний можно и увеличить до 16 лет или перевести соответствующие деяния в разряд административных правонарушений. Кроме того, на наш взгляд, не исчерпаны возможности уголовного законодательства, связанные прежде всего с определением основания и пределов причинения вреда несовершеннолетним при противостоянии общественно опасным проявлениям с их стороны. Речь идет о необходимой обороне, в процессе осуществления которой может причиняться правомерный вред, в том числе несовершеннолетним и даже лицам, не достигшим возраста привлечения к уголовной ответственности за те или иные правонарушения. Подчеркнем, что градус научных дискуссий об институте необходимой обороны не уменьшается, даже несмотря на то, что количество случаев эксцесса обороны в общем объеме преступности стремительно падает. Причем, мы вовсе не уверены, что это происходит за счет увеличения числа случаев правомерной необходимой обороны, при которой действия граждан в конечном счете остаются вне сферы уголовного судопроизводства. Так, по данным из выборки за 2011, 2016 и 2021 годы, соответственно, по статье 108 УК РФ зарегистрировано 409, 207 и 127 преступлений, выявлено лиц, их совершивших, 565, 299 и 213, по статье 114 УК РФ зарегистрировано 1079, 907, 527 преступлений, выявлено лиц, их совершивших, 1245, 1045 и 696 [25]. Объясняется данная тенденция весьма просто – лица, осуществившие акт необходимой обороны или причинившие вред при задержании лица, совершившего преступление, с превышением их пределов, все чаще привлекаются к уголовной ответственности по обычным (общим) нормам Особенной части Уголовного кодекса России о преступлениях против жизни или здоровья личности. Если обрисованный обвинительный уклон характерен в отношении всех лиц, осмеливающихся противостоять посягающим, то он значительно усиливается в случаях, когда вред при обороне и задержании наносится подросткам, а тем более детям. В теоретическом плане такое извращение закона (ст. ст. 37 и 38 УК РФ) благословляется рядом правоведов-теоретиков на том основании, что несовершеннолетние не могут представлять большой общественной опасности и следует уклоняться от посягательств с их стороны, а не причинять вред здоровью, а тем более жизни. Опровержение этих оторванных от жизненных реалий теоретических конструкций содержится в наших работах [26, с. 14–15; 27, с. 77–87; 28, с. 35–39; 29, с. 24–29]. «На железнодорожном вокзале в селе Вагай Тюменской области жестоко избили мужчину. Худой и невысокий мужчина 36 лет проехал свою станцию и остался ночевать на вокзале в ночь с 20 на 21 августа. По подозрению в совершении данного преступления задержаны девочки, 15, 16 и 17 лет, у которых скверная репутация в селе, и они не раз получали замечания, жителям приходилось в том числе вызывать полицию. По информации областной прокуратуры, мужчина выжил. По версии ведомства, между подростками и мужчиной произошел конфликт, в результате девушки нанесли мужчине травмы. Областной Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». В отношении подростков и их родителей проводится проверка» [30]. На этом фоне не менее важной представляется нам дискуссия об узаконении так называемой «беспредельной» обороны, в частности при защите жилища. Следует учитывать, что несовершеннолетние (в том числе не достигшие возраста привлечения к уголовной ответственности) не гнушаются посягательствами на жилище, прежде всего квартирными и дачными кражами, и застигнувшие их собственники рискуют, что называется, «получить по полной». «26 августа 2022 г. петербуржцу пришлось покинуть собственное жилище – в этом его убедили нож и пистолет. По предварительным данным, два его гостя были очень юными, а один – постарше и со шлейфом уголовных статей за плечами. Поздним вечером пятницы в полицию позвонила женщина и рассказала, что в одной из квартир происходит неладное. Очень скоро там задержали подозреваемых – одному уже есть 18, а другой на год младше. По версии следствия, друзья постучали в квартиру, вошли и, предъявив 23-летнему хозяину жилища аргумент в виде пневматического пистолета, выгнали его. Более того, по предварительным данным, им помогал мужчина постарше, выстреливший в хозяина квартиры, когда тот вышел на улицу. Молодые подозреваемые проблем с законом раньше не имели, оба живут на севере Петербурга. Зато их 44-летний приятель собрал комбо: мелкое хищение, наркотики, грабеж, разбой, бандитизм, хищение или вымогательство оружия, похищение паспорта или другого важного документа. Эксбандита ищут: ориентировки разослали по отделам полиции. Примечательно, что в конце августа 2015-го он был осужден на 7 лет – этот срок истек всего несколько дней назад. Решается вопрос о возбуждении уголовного дела. Несовершеннолетнего подозреваемого передали родителям, его молодой приятель получил протокол о мелком хулиганстве и отправился в помещение для задержанных» [31]. Примечательно, что в рамках Петербургского международного юридического форума, проходившего в июне 2022 г., судья Верховного Суда РФ, доктор юридических наук, профессор О. К. Зателепин на сессии, посвященной защите жилища гражданами, весьма скептически отнесся к принципу «мой дом – моя крепость» и сформированному на его основе законопроекту по внесению изменений в статью 37 УК РФ. Он подчеркнул, что по действующему законодательству уголовное наказание грозит защищавшему жилище при умышленном причинении смерти нападавшему либо тяжкого вреда здоровью, а легкий, средний вред и другие последствия обороны остаются безнаказанными. «Да, в Русской правде было сказано, что можно убить вора. Но там же было сказано и то, что, если взошло солнце, вора надо задержать и отвести к тому, кто имел право решать этот вопрос. Законодатель может признать необходимость абсолютной самообороны, но в этом вопросе и он, и мы опираемся на общество. Готовы ли вы убить вора? Вряд ли неприкосновенность жилища является большей ценностью, чем жизнь человека» [32]. Такой подход высокопоставленного судьи и авторитетного правоведа идет вразрез с нашими представлениями о сущности необходимой обороны. Вышеприведенная удручающая статистика формируется как раз потому, что несовершенство законодательства, в частности статьи 37 УК России, позволяет правоприменителю квалифицировать содеянное так, чтобы продемонстрировать раскрытие (передачу дела в суд) по статье о более тяжком преступлении, а не искать доказательства обратного, то есть правомерной защиты. Проблемы правоприменительной практики лежат прежде всего в законодательной плоскости. Что же касается посягательства, связанного с проникновением в жилище, то сам по себе факт нахождения чужого человека против или помимо воли проживающего вызывает глубочайший стресс. Вероломное и зачастую неожиданное вторжение в частную жизнь («мой дом – моя крепость») оказывает крайне негативное влияние на потерпевших даже от домашней кражи. Что уж говорить о ситуациях, когда хозяин обнаруживает дома постороннего с иными целями (убийство, изнасилование, поджог и др.)… Мнение вышеупомянутого представителя судейского сообщества лишь демонстрирует, насколько они (он) далеки от реальной жизни обычного гражданина и, скрываясь за казусами юридических конструкций, не способны представить себя на месте обороняющегося, не обладающего ни малейшим представлением о механизмах правового регулирования и полностью лишенного поддержки правоохранительных органов, остающегося один на один с опасностью. Возможные варианты развития событий при нарушении неприкосновенности жилища досконально проанализировали в своей работе В. В. Меркурьев и И. А. Тараканов: «Представляется, что ситуации совершения посягательства, затрагивающего неприкосновенность жилища, могут быть условно классифицированы, как минимум, на три группы:
1) нападающий совершает открытое незаконное проникновение в жилище обороняющегося, в том числе и с разрушением или повреждением дверей, окон, стен, запорных устройств;
2) посягающий совершает тайное незаконное проникновение в жилище, где происходит обнаружение его обороняющимся;
3) посягающий проникает в жилище обороняющегося с разрешения последнего, однако в дальнейшем отказывается покидать его и готов применить насилие, чтобы остаться» [33].
С точки зрения В. Д. Серовой, «беспредельная оборона» от посягательств на неприкосновенность жилища всегда недопустима, поскольку «устранение пределов необходимой обороны в случае нарушения неприкосновенности жилища, вероятно, станет не только причиной злоупотреблений со стороны обороняющихся, но и способом сокрытия преступлений (например, лицо может пригласить жертву в свой дом, убить ее и отнести свои действия к необходимой обороне при незаконном проникновении в жилище)» [34, с. 126]. Сходного мнения придерживается Д. М. Васин, отмечая, что «вполне очевидно и то, что право обороны жилища не должно признаваться, если ссылающееся на него лицо осуществляет противоправную деятельность или препятствует представителю власти, действующему в рамках полномочий» [35, с. 56]. Оппонируя вышеуказанным ученым, заметим, что известный роман М. Пьюзо «Крестный отец» прекрасно проиллюстрировал способности правосудия выносить справедливые решения – как говорил Дон Корлеоне, «Лучше оправдать десять виновных, чем посадить одного невиновного».

Заключение

Почему же мы должны в ущерб интересам обороняющихся ограничивать их право на реши-тельную оборону при защите жилища, обосновывая таковой запрет возможным злоупотреблением правом с их стороны? Пусть же этот вопрос решается в рамках предварительного расследования, возбужденного по факту посягательства на жилище граждан или иного деяния. Совсем не случайно сотрудники полиции и охранных структур, выезжающие по сработавшей сигнализации, вооружены огнестрельным оружием, специальными средствами и экипированы бронежилетами и другими атрибутами индивидуальной защиты. Обнаружение же на объектах, подвергшихся посягательствам, несовершеннолетних само по себе не обязывает правоохранителей избегать жестких мер по отражению таковых посягательств и задержанию правонарушителей. Впрочем, предлагаем считать данную публикацию как предложение продолжить дискуссию.

About the authors

S. F. Milyukov

Author for correspondence.
Email: dikoepolesf@gmail.com
Russian Federation

A. V. Nikulenko

Email: nikulenkoa@mail.ru
Russian Federation

References

Supplementary files