Ensuring the right to a fair trial in criminal proceedings: lessons from the pandemic

Full Text

Объявленная в начале 2020 г. пандемия COVID-19 внесла значительные коррективы в деятельность государственных органов, в том числе стала своеобразным испытанием для судебных систем большинства государств. Противоэпидемические мероприятия закономерно ограничили возможности граждан по обращению за судебной защитой, а охрана жизни и здоровья каждого получила приоритет перед публичными обязательствами по обеспечению беспрепятственного доступа к суду. Вынужденным ограничениям в той или иной мере подверглось и закрепленное в ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – ЕКПЧ) [1] право на справедливое судебное разбирательство. Как подчеркивает Т. В. Трубникова, «это право занимает особенное место, поскольку гарантирует реализацию всех других прав, закрепленных в Конвенции» [2, с. 6]. Наиболее остро вопрос его реализации встал именно в уголовном судопроизводстве. Отчасти это связано со спецификой уголовно-процессуальных правоотношений, отчасти с меньшей цифровизацией этого вида судопроизводства. В уголовном процессе обеспечение права на справедливое судебное разбирательство подразумевает: разумный срок судопроизводства; гарантии гласности и публичности судебного разбирательства; соблюдение презумпции невиновности; комплексное право обвиняемого на защиту. При этом Европейский суд по правам человека (далее – ЕСПЧ) придерживается позиции системного толкования понятия fair trial и «рекомендует не только рассматривать нарушения конкретных элементов ст. 6, но и оценивать процесс в совокупности на соответствие стандарту справедливости» [3, с. 71]. Такой «комбинированный» характер данного права всегда усложняет механизм его реализации даже в обычных, некарантинных условиях, поскольку, во-первых, необходимо сбалансировать права отдельных участников, а во-вторых, гармонизировать сами элементы права на судебную защиту, поскольку «наличие этих прав формирует у должностных лиц, ответственных за производство по уголовному делу, корреспондирующие обязанности, направленные на создание условий для реального обеспечения и реализации этих прав» [4, с. 197]. Пандемические ограничения еще в большой степени затруднили решение таких задач и выявили общую проблему, связанную с конфликтом права на справедливое судебное разбирательство и права каждого на здоровье и безопасность. Каждое государство решало эту проблему, исходя из собственных организационных, цифровых ресурсов и имеющейся нормативной базы. В более выигрышном положении оказались те судебные системы, в которые до пандемии активно внедрялись современные информационные технологии, в менее выигрышном – те, в которых судебная система и до пандемии требовала активного реформирования. Введенные карантинные ограничения и технологии контроля за их соблюдением заставили юридическое сообщество под новым углом посмотреть на составляющие права на справедливое судебное разбирательство. Накопленный государствами опыт функционирования уголовного судопроизводства в условиях пандемии требует предварительного анализа и соответствующих выводов, которые могут влиять на определение дальнейших путей оптимизации уголовного процесса. К подобным выводам пришла и Европейская комиссия по эффективности правосудия Совета Европы, сформулировав их в специальной Декларации 10 июня 2020 г. [5]. Позитивно оценивая усилия европейских государств по адаптации судебных систем к функционированию в условиях эпидемической угрозы, Комиссия указала, что подобные ситуации могут повторяться, а значит, необходимо принятие превентивных мер, которые обеспечат в таких чрезвычайных ситуациях бесперебойную деятельность судов и надлежащий уровень судебной защиты прав личности. В Декларации сформулированы важные принципы, соблюдение которых позволит решить эту сложную задачу. Особое значение в данном контексте имеет принцип верховенства закона и прав человека, поскольку право на справедливое судебное разбирательство должно защищаться всегда и особое значение возможность его реализации приобретает именно в условиях пандемии. Все принимаемые чрезвычайные меры должны отвечать принципам законности, правовой определенности, соразмерности и необходимого пересмотра. В частности, закрытие судов должно быть соразмерно эпидемической угрозе и должно быть компенсировано альтернативными средствами, обеспечивающими доступ к правосудию, в том числе и удаленный. Без преувеличения можно утверждать, что пандемия выявила и общую для европейских государств проблему – недостаточную правовую, техническую и информационную готовность судов к функционированию в условиях карантинных ограничений и социального дистанцирования. Например, Испания, реформа судебной системы которой давно откладывалась, в связи с введением в марте 2020 г. «тревожного положения» оказалась в ситуации, когда обеспечить право на справедливое судебное разбирательство стало очень сложно. Фактически суды рассматривали только дела, носившие признак неотложности. Неотложность связывалась с угрозой непоправимого ущерба каким-либо правам, поэтому в эту категорию попали дела об арестах, задержании, производстве отдельных следственных действий, оспаривании ареста на имущество, вынесении приказов о защите. Этими категориями ограничивались и права сторон на онлайн-обращение в суд за защитой. Поскольку в Испании очень высокая степень децентрализации власти, в том числе и судебной, отдельные регионы могли корректировать порядок производства, в том числе и по неотложным делам. В частности, Верховный Суд Мурсии 20 марта 2020 г. приостановил порядок, в соответствии с которым каждый подозреваемый должен предстать перед судом, допустив его применение только в исключительных случаях, когда подозреваемый предпринимает попытки скрыться. Альтернативой личной явке подозреваемых, в том числе находящихся под залогом, стало использование электронной почты и телефона. В данном случае суды исходили из необходимости обеспечения социального дистанцирования и минимизации риска заболевания как судей, так и других участников процесса. Однако консервативная испанская судебная система продемонстрировала недостаточную гибкость и готовность к использованию альтернативных информационно-коммуникационных ресурсов. Нехватка кадров в аппарате судов, их недостаточная техническая оснащенность, несовместимость информационных систем в судах различных регионов, ограниченные материальные и правовые возможности для проведения судебных заседаний в режиме видеоконференций привели к ситуации, когда невозможно обеспечить разумный срок судопроизводства даже по уголовным делам. Общая ситуация со сроками рассмотрения уголовных дел остается напряженной даже после ослабления карантинных мероприятий. Интересно, что соблюдение разумного срока по уголовным делам затруднено и, очевидно, будет затрудненным еще какое-то время не только из-за определенного количества нерассмотренных уголовных дел, но и из-за занятости судей и залов судебных заседаний для уменьшения огромного массива скопившихся гражданских дел, которых испанские суды всегда рассматривали больше, чем, например, Франция или Германия. В Великобритании, хотя и вступившей в активную фазу выхода из Европейского Союза, но соблюдающей нормы и принципы, закрепленные в ЕКПЧ, в пандемический период стали также более активно использоваться информационные технологии, облегчающие доступ к правосудию. Слушание отдельных дел стало проводиться с использованием Skype и Cloud Video Platform. Их применение потребовало соответствующих инструктирования и техподдержки населения. В целом Великобритания сохранила общеевропейский подход, в соответствии с которым безотлагательность судебного разбирательства являлась основанием для активной деятельности ссуда (возможно, в удаленном режиме, то есть в формате remotely justice). Все эти мероприятия обеспечили рассмотрение тех материалов, по которым нарушение сроков рассмотрения ведет к нарушению прав человека, в первую очередь материалов об освобождении обвиняемого под залог или продлении срока его содержания под стражей. Пандемия одновременно выступила и катализатором для более активной законодательной деятельности, направленной на расширение случаев использования видеозаписи свидетельских показаний в уголовном процессе. Считаем необходимым сделать следующую оговорку. Хотя речь идет об обеспечении права на справедливое судебное разбирательство в том его значении и содержании, которое вкладывается в него Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод и решениями ЕСПЧ, данная проблема в значительной степени не ограничивается европейским пространством. Поскольку эпидемия COVID-19 охватила весь мир, то большинство государств встали перед необходимостью решения архисложной задачи: сохранить приемлемый уровень доступа граждан к правосудию в условиях социального дистанцирования и действующих карантинных мероприятий. В частности, активно использовать цифровые возможности в условиях пандемии стал Китай, который активно работает над проектом онлайн-правосудия с 2017 г. Была создана единая онлайн-платформа судебных решений, к которой подключили более 12 тысяч судов. Параллельно готовились юридические кадры, имеющие уровень информационной компетентности, позволяющий им работать с онлайн-сервисами. Все эти мероприятия позволили Китаю в 2020 г. рассматривать удаленно многие дела, включая некоторые и уголовные. Большой резонанс вызвало сообщение в прессе о судебном разбирательстве, в котором судья, облаченный в медицинский халат, единолично без участия сторон рассматривал уголовное дело о нарушении противоэпидемических правил и приговорил подсудимого к девяти месяцам тюремного заключения [6]. По свидетельству председателя Высшего Народного Суда Китая, китайские суды только к концу мая закончили рассмотрение 2736 уголовных дел, связанных с эпидемией, причем значительная часть из них рассматривалась с использованием системы smart courts [7]. В США многие суды ограничили личное присутствие участников процесса и стали использовать виртуальные или гибридные технологии. Их активному применению способствуют, в том числе и различные неправительственные организации, например Совет по уголовному судопроизводству. Хотя использование видеоконференций выявило и определенные проблемы, связанные с ограничением принципа публичности судебного разбирательства, гарантированного Первой и Шестой поправками к Конституции США [8]. В дистанционном режиме в условиях пандемии стали работать и суды Республики Казахстан, где Верховный Суд рекомендовал максимально использовать такой удаленный формат работы [9]. Российские суды в пандемический период столкнулись с теми же вызовами, что и суды других государств. Как отмечают О. И. Андреева и О. В. Качалова, перед российскими судами «встала сложная задача: обеспечить в сложившейся ситуации судебную защиту прав и свобод граждан, доступ к правосудию, сохранив при этом безопасность участников судопроизводства и работников суда» [10, с. 5]. В некоторой степени острые углы этой проблематики сглаживались за счет того, что на протяжении последнего десятилетия в России идет активный процесс цифровой модернизации судов, и такая деятельность полностью соответствует Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017–2030 гг. [11]. Однако в марте 2020 г. Россия столкнулась с необходимостью более активного использования достижений современного информационного общества при отправлении правосудия, и Президиум Верховного Суда РФ и Президиум Совета судей РФ совместными постановлениями определили временный порядок функционирования судов [12]. Суды стали более активно принимать документы через электронные интернет-приемные, рассматривать преимущественно безотлагательные дела, чаще использовать системы видеоконференций. Очевидно, что постоянное повышение информационного обеспечения судов позволило хотя бы частично обеспечить так называемое «безотлагательное производство». По данным Верховного Суда РФ, только в период с 18 марта по 20 апреля 2020 г. судами было рассмотрено более 2 млн дел и материалов. При этом в полтора раза выросло количество документов, поданных в электронном виде, по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. и было проведено 8 тысяч судебных заседаний с использованием видео-конференц-связи [13]. Во втором подготовленном Верховным Судом РФ Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19), от 30 апреля 2020 г. также содержалась рекомендация судам использовать системы видео-конференц-связи по делам, требующим безотлагательного рассмотрения, «что позволит обеспечить личное участие и соблюдение процессуальных прав подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и других лиц в судебном заседании» [14]. В целом такой подход к организации судебной деятельности в не совсем обычных условиях социальной жизни соответствует общемировому вектору. Однако обеспечение уголовного судопроизводства, полностью отвечающего критерию fair tria, в пандемических условиях оказалось непростой задачей. Согласимся с исследователями, указывающими на то, что «результаты работы российской судебной системы за этот непродолжительный период не только выявили новые, но и обнажили ранее существовавшие проблемы» [15]. Значительный спектр этих проблем связан с осуществлением судебного контроля, необходимость оптимизации которого давно осознается на уровне как ученых, так и правоприменителей. Кроме того, пандемия поставила вопрос о дальнейшей цифровизации уголовного процесса, поскольку «те, кто живет цифрой, могут быть спасены цифрой» [16]. Безусловно, современные информационные технологии, обеспечивающие возможность дистанционного участия в судопроизводстве, могут в какой-то мере разрешить противоречие между правом на справедливое судебное разбирательство и правом на безопасность и здоровье, которое также должны обеспечить суды в условиях сохранения неблагоприятной эпидемической обстановки. Это не чисто российская, а общая мировая проблема, сложившаяся в 2020 г., поскольку уголовное судопроизводство должно адаптироваться к новым социальным нормам в условиях вирусной опасности и балансировать между защитой общественной безопасности и защитой здоровья тех лиц, которые вовлечены в уголовный процесс, включая должностных лиц и судей [17]. Однако их эффективность в значительной мере будет зависеть от целого ряда факторов, которые нельзя игнорировать. Во-первых, использование любых цифровых технологий для решения проблем, связанных с отправлением правосудия в условиях противоэпидемических ограничений, требует соответствующей правовой базы, поскольку принцип законности должен распространяться на всю уголовно-процессуальную деятельность, включая дистанционный допрос с использованием мессенджеров. Во-вторых, сама по себе цифровизация уголовного судопроизводства несет значительные риски, лежащие в плоскости кибербезопасности и определенных конституционных и даже этических ограничений. В частности, и российский, и зарубежный опыт цифрового мониторинга лиц, на которых наложены карантинные ограничения, выявил первые угрозы утечки персональной информации и широкого вмешательства государства в личную жизнь, неправильной оценки искусственным интеллектом информации с последующим наложением оспариваемых штрафов. Очевидно, что автоматический перенос таких мероприятий в сферу уголовного судопроизводства сделает весьма затруднительным соблюдение принципа презумпции невиновности и не позволит обеспечить справедливость самого процесса в целом. В-третьих, участникам уголовного судопроизводства, наделенным властными полномочиями, в сложившихся условиях необходимо повышать уровень как цифровой, так и санитарной культуры, чтобы иметь возможность использовать информационные средства для решения задач уголовного судопроизводства и принимать процессуальные решения с учетом рисков для здоровья отдельных лиц в условиях неблагоприятной эпидемической обстановки. Решение этих и других, взаимосвязанных с ними, задач и будет в итоге способствовать адаптации российского уголовного судопроизводства к бесперебойной деятельности в условиях эпидемий с соблюдением международных стандартов правосудия.

About the authors

E. V. Markovicheva

Author for correspondence.
Email: markovicheva@yandex.ru
Russian Federation

References

Supplementary files