Legal status of judges as the basis of independent justice: theoretical and historical aspects

Full Text

Как отмечал историк права, инспектор Сенатского Архива И. А. Блинов, государство всегда было озабочено созданием для судей «таких условий, чтобы у них выработалось ясное сознание служебного долга и профессиональной чести, установились известные традиции по вопросам о служебных обязанностях, о том, что позволительно и что недостойно судебного деятеля» [1, c. 36]. В этой связи может представлять научный интерес обращение к вопросу о формировании правовых основ статуса судьи в российском законодательстве. Впервые сущностные элементы правового статуса судей были отражены в Своде законов 1832 г., которым была закреплена наипервейшая обязанность лица, утверждаемого на судейскую должность. Такой обязанностью являлось принесение присяги – клятвенного обещания, текст которого призван был закрепить таким обещанием духовную ответственность судьи за осуществление правосудия, отражая прежде всего свойственное тому времени религиозное сознание [2, c. 25]. Самостоятельное регулирование такого вида государственной гражданской службы, как судебная, и, как следствие, формирование правовых основ ее представителей исторически произошли во второй половине XIX века. Этот вид гражданской службы регулировался нормами законодательства, новеллизировавшего существовавшую до этого времени общеимперскую систему судов, посредством введения качественно новой системы органов, отправляющих правосудие [3, c. 63], а именно Сводом уставов о службе гражданской и Судебными уставами 1864 г. Благодаря указанным правовым актам, судьи впервые получили особый статус, основой которого стали принципы несменяемости и независимости [4, c. 180–185]. Следует отметить то обстоятельство, что если первый из указанных принципов нашел прямое отражение в законодательстве, то второй – лишь опосредованное. В частности, с этого момента назначение судьи на должность стало пожизненным, а отстранение от нее могло быть осуществлено лишь по двум причинам: на основании самостоятельного решения об отставке или приговора суда. Что касается принципа независимости судей, то, несмотря на его отсутствие в судебных уставах, он нашел нормативное закрепление и практическую реализацию: необходимость его признания вытекала из исчерпывающего законодательного перечня учреждений, которым «власть судебная принадлежит», чем исключалось какое-либо участие исполнительной власти в судебной деятельности.  Однако фактически сразу после введения судебных уставов период реформ сменился периодом контрреформ. Как отмечается исследователями, «следствием усиления административного вмешательства в деятельность суда явилось существенное ограничение демократических принципов независимости и несменяемости судей» [5, c. 97]. Так, учрежденное 20 мая 1885 года Высшее дисциплинарное присутствие Сената существенно ограничило гарантии судейского статуса, поскольку данный орган был наделен полномочием увольнять судей. Кроме этого, подчиненность судей министру юстиции (представителю исполнительной власти) практически означало ликвидацию правового института независимости судей. Тем не менее следует признать, что Великая реформа ознаменовала собой прогрессивные тенденции в правовом статусе судей, процесс обеспечения действенности которых был прерван революцией 1917 г. Изменения государственного строя, последовавшие за октябрьскими событиями, не могли не сказаться на действовавшем в российском государстве того времени законодательстве. В мировой истории не единичны случаи, когда вследствие смены формы правления или государственного переворота новой властью предпринимались меры по реформированию национального законодательства, но подобное реформирование никогда прежде не было столь радикальным, более того, никогда не носило характера практической ликвидации законодательства как такового. Пришедшей на смену самодержавию диктатурой пролетариата была предопределена зависимость судей от органов законодательной и исполнительной властей, означавшая ликвидацию принципа их независимости. Профессиональная деятельность судей теперь основывалась на принципах их сменяемости и выборности, что имело законодательное закрепление и идейно-теоретическое обоснование. Основной целью диктатуры пролетариата являлось установление нового государственного строя, для чего необходимо было упразднение дореволюционной судебной системы. При этом руководство молодого государства предназначение суда видело иначе, чем это предполагалось судебными реформами 1864 г. Новая судебная система должна была стать прежде всего орудием подавления враждебных молодой республике классов. Декретом № 1 «О суде» было постановлено: «упразднить доныне существующие общие судебные установления, приостановить действие института мировых судей, избираемых доныне  непрямыми выборами, местными судами в лице постоянного местного судьи и двух очередных заседателей, приглашаемых на каждую сессию по особым спискам очередных судей». Такой порядок формирования корпуса судей, избираемых посредством прямых демократических выборов, многими деятелями юстиции того времени оценивался как ошибочный [6, c. 3]. В дальнейшем реформаторы судебной системы отказались от прямых выборов судей. Положение о судоустройстве 1922 г. избрание и отзыв судей возложило на исполкомы Советов, что дало возможность при формировании судебных органов расставлять кадры по усмотрению распорядительно-исполнительных органов власти [7, c. 108]. В этой связи один из видных советских государственных и партийных деятелей того времени Н. В. Крыленко неоднократно указывал, что в эпоху диктатуры пролетариата речь не может идти ни о какой безграничной независимости советских судей, подчинение судов Советам – «необходимая гарантия проведения судами классовой политики, а также основное достоинство советского правосудия» [8, с. 5]. Таким образом, обоснование отсутствия независимости судей и, как следствие, отсутствия независимости судебной системы имело идеологическую основу. Поэтому в этот период независимость судей рассматривалась исключительно сквозь призму приверженности коммунистической идеологии и рабоче-крестьянской принадлежности. Принцип несменяемости судей, также отнесенный А. Я. Вышинским к буржуазным пережиткам и фикциям, в Положении о судоустройстве 1922 г. был заменен принципом сменяемости судей, но при этом смещение народного судьи допускалось «исключительно по суду или в дисциплинарном порядке» [9, с. 60]. Анализ правовых источников начального этапа существования советского государства показал, что правовой статус судьи не имел систематизированного закрепления в каком-либо едином нормативном правовом акте. Тем не менее отдельные правовые аспекты судейского статуса нашли отражение в нормах первых советских Конституций (1918 г. и 1925 г.), в Положениях о судоустройстве (1922 г. и 1926 г.), Основах судоустройства Союза ССР 1924 г., Уголовных кодексах РСФСР (1922 г. и 1926 г.), декретах и постановлениях ВЦИК и СНК РСФСР. К этому периоду относится начало формирования института неприкосновенности советских судей, уголовно-правовая охрана которых отдельно не выделялась, в отношении нарушителей действовали нормы, касающиеся посягательства на любого представителя власти. Как отмечается исследователями данного периода, основными требованиями к советскому судье являлись помощь партии и правительству в проведении в жизнь их директив [10, c. 19]. При избрании судей приоритет отдавался идеологическим вопросам, в первую очередь пролетарской принадлежности и преданности политической линии партии. Концептуальное значение для развития правового статуса советских судей имела Конституция СССР 1936 г., а также развивающий ее положения Закон о судоустройстве СССР 1938 г. В этих актах впервые в качестве основы отправления правосудия был закреплен принцип независимости судей и их подчинение только закону. Тем не менее формирование судейского корпуса по-прежнему осуществлялось на основе принципа партийности. В годы Великой Отечественной войны единственным принципом отправления правосудия являлся принцип патриотизма, что объяснялось чрезвычайными условиями военного времени. Основным документом, влияющим на конструктивное изменение законодательства, касающегося регламентации правового статуса советских судей в послевоенное время, следует считать Указ Президиума ВС СССР «О дисциплинарной ответственности судей» 1948 года, положениями которого впредь не только определялись особые требования к нравственным качествам личности судей, но и устанавливались основания и процедура их удаления с должности. В «Основах законодательства о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» 1958 г. продолжалось развитие принципа независимости судей и подчинение их только закону (ст. 9). Однако основной гарантией реализации этих принципов продолжала оставаться подотчетность народных судей избирателям. Следует отметить, что впервые в истории отечественного законодательства Законом СССР «Об утверждении Основ уголовного судопроизводства  Союза ССР и союзных республик» 1958 года был закреплен принцип осуществления уголовного правосудия только судом. Поэтому исторически именно уголовный процесс стал первой отраслью права, в которой правовое регулирование осуществлялось на основе данного принципа. В целом процесс систематизации законодательства, начавшийся с 50-х годов XX века, оказал существенное влияние на правовой статус судей. Фактически во всех законодательных актах, устанавливающих основы судоустройства Советского Союза, нашли отражение такие принципы, как принцип независимости судей и принцип их подчинения только закону и социалистическому правосознанию. Тем не менее, как правомерно отмечает Е. В. Колесников, в этот период наиболее слабым и уязвимым звеном в системе государственных органов были именно суды, рассматриваемые юридически и функционально как исключительно правоохранительные органы, нацеленные на охрану социалистического правопорядка и обширных государственных интересов. Несмотря на декларируемую самостоятельность (например, положение ст. 167 Конституции РСФСР 1978 г. о том, что «суды и народные заседатели независимы и подчиняются только закону»), их реальный статус, в том числе по уровню оплаты труда и льготам, был невысоким. В Советском Союзе за неугодные властям (а тем более, оправдательные) приговоры судьи наказывались и даже снимались с должности. Командно-административной системе не был нужен независимый, авторитетный суд. Для советского общества были характерны диктат партийных (КПСС) и исполнительных органов, ущемленное и зависимое положение судей [11, c. 74–75]. Правовой статус судьи как самостоятельная правовая категория впервые был отражен в Законе «О статусе судей СССР» 1989 года, закрепившем основные характеристики правового положения, гарантии независимости судей и механизм их реализации [12, c. 183], которые оставались неизменными до событий, приведших к распаду Советского Союза. В начале 90-х годов произошли коренные общественные, экономические и политические преобразования, начался новый этап возрождения демократии в России, следствием которого стала судебно-правовая реформа. Современный этап в развитии статуса судей связывается учеными, во-первых, с принятием Постановления «О концепции судебной реформы в РСФСР», во-вторых, с принятием Закона «О статусе судей Российской Федерации», закрепивших определенные правовые гарантии обеспечения независимого правосудия – несменяемость и неприкосновенность судей. И наконец, с принятием Конституции Российской Федерации, благодаря которой в российском конституционном тексте впервые появилось само понятие «судебная власть». Как в этой связи справедливо отмечает судья Конституционного суда в отставке Т. Морщакова, «советские суды никогда не реализовывали никакой власти». Лишь в Конституции 1993 года «был предложен принцип разделения властей, противоположный нормам советских конституций, которые провозглашали единство власти». При этом в процессе работы Конституционного совещания по разработке текста новой Конституции РФ были высказаны важные положения относительно конституционных гарантий статуса судей. Следует отметить, что законодатель, определяя на конституционном уровне принципы судебной власти и деятельности судей, по объективным причинам не смог отразить в Основном законе всех ключевых вопросов, касающихся организации и деятельности этой ветви власти. Это было реализовано в принятом в 1996 г. ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации». Таким образом, ретроспективный анализ исторического опыта становления и развития правового статуса судьи в России показал, что, какие бы изменения, затрагивающие статус судьи, ни происходили, Российское государство стремилось к его совершенствованию, что отражалось в поступательной тенденции совершенствования правовых основ обеспечения их независимости. При этом отметим, что реформирование российского законодательства, касающегося обеспечения статуса судьи, в 1864 и 1991 годах имело схожий характер: были провозглашены принципы разделения властей, независимости и несменяемости судей, их подчинения только закону. Вместе с тем нельзя не признать правомерным мнение ученых о том, что если судебную реформу 1964 года можно было считать завершенной, то этого нельзя сказать о реформе 1991 года, поскольку на практике механизмы, по которым должно осуществляться правосудие, затруднительно в полной мере считать работающими [5, c. 130]. Важно подчеркнуть, что реформирование судебной системы должно опираться на общепризнанные принципы организации и осуществления правосудия, а также на сложившееся в  результате исторического развития государства понимание предназначения и роли каждого конкретного института правовой и судебной систем. Думается, бесспорным является положение о том, что правовые традиции заимствовать невозможно, а не соответствующие этим традициям правовые реформы, которые не опираются на предшествующий исторический опыт, вряд ли будут успешными. Поэтому при определении путей совершенствования правовых основ статуса судей важно учитывать положительный отечественный опыт.

About the authors

I. V. Arkhipkin

Author for correspondence.
Email: i.arkhipkin@inbox.ru
Russian Federation

References

Supplementary files