On the excessive use of detention

Full Text

Введение

В каждом случае привлечения лица в качестве обвиняемого и последующем решении вопроса о применении к нему меры пресечения перед органом расследования возникает дилемма – оставить обвиняемого на свободе либо заключить его под стражу. По мнению представителей адвокатского сообщества, достаточно часто и не всегда обоснованно принимается последнее решение: «в суды поступает внушительное количество ходатайств об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу по категориям дел, которые относятся к экономическим и должностным преступлениям или в отношении подозреваемых (обвиняемых), не нуждающихся в изоляции от общества на время расследования дела» [1].

О чрезмерном применении к обвиняемым, подозреваемым заключения под стражу и недостаточном использовании мер пресечения, не связанных с изоляцией, говорят не только адвокаты, но и ученые процессуалисты [2–5]. Официальное признание данного факта находим и в выступлениях председателя Верховного Суда РФ В. М. Лебедева на совещаниях разного уровня [6–8], где он указывает на необходимость расширения применения мер пресечения, не связанных с заключением под стражу [9].

Несмотря на широкое распространение тезиса о необходимости сокращения заключения под стражу и, как следствие, недостаточном применении мер пресечения, не связанных с изоляцией, считать его достоверным возможно только при подтверждении конкретными эмпирическими данными, показывающими соотношение между обозначенными мерами пресечения. Получить такие данные о количестве примененных заключений под стражу и домашнего ареста не составляет труда, т. к. это предмет официальной статистики, осуществляемой Судебным департаментом при Верховном Суде РФ и размещаемой на его официальном сайте¹. Что же касается информации о применении мер пресечения, не связанных с изоляцией, то такие данные в масштабе Российской Федерации трудно найти, за исключением так называемых «судебных» мер пресечения – залога и запрета определенных действий (ЗОД), избираемых в ходе досудебного производства на основании судебного решения. Проблема в том, что соотношение между заключением под стражу, домашним арестом с одной стороны, и залогом с ЗОД – с другой, не позволяет получить ответ на вопрос о чрезмерности ограничения обвиняемых в свободе, т. к. помимо залога и ЗОД органы расследования самостоятельно применяют еще ряд мер, не связанных с изоляцией обвиняемого, которые в судебной статистике не представлены. Не представлены, к сожалению, такие данные и в других официальных ведомственных статистических данных.

В рамках данного исследования поставлена задача на основе имеющейся официальной информации, находящейся в открытом доступе в сети Интернет, ответить на вопрос, является ли применение заключения под стражу в России чрезмерным, а также определить соотношение заключения под стражу с мерами пресечения, не связанными с изоляцией, применяемыми в ходе досудебного производства к обвиняемым и подозреваемым на основании решения органа расследования и суда. Для решения поставленных задач будут проанализированы и обобщены данные о количестве примененных в досудебном производстве заключения под стражу и домашнего ареста, о количестве «судебных» мер пресечения, не связанных с изоляцией – залоге и запрете определенных действий, а также данные о количестве обвиняемых по уголовным делам, направляемым в суд первой инстанции. Для обеспечения достоверности результатов исследованию подвергнутся сведения за последние пять лет.

Целью исследования является проверка утверждений о чрезмерном применении в России к обвиняемым и подозреваемым заключения под стражу и недостаточном использовании в ходе досудебного производства мер пресечения, не связанных с изоляцией. Имеющаяся корреляционная связь между обозначенными утверждениями обусловила постановку следующих задач: 1) выявить общее количество примененных мер пресечения, не связанных с изоляцией, по всем обвиняемым, уголовные дела по которым направлены в суд первой инстанции; 2) определить количество примененного в ходе предварительного расследования заключения под стражу и соотнести данный показатель с количеством заключений под стражу, примененных в ходе судебного производства; 3) определить «меру», т. е. количественную норму примененного заключения под стражу, превышение которой в масштабе страны будет справедливо оцениваться как «чрезмерное применение заключения под стражу».

Исследовательская часть

Применение мер пресечения, не связанных с изоляцией

В качестве отправной точки исследования взято количество обвиняемых по уголовным делам, поступившим в суд первой инстанции в календарном году. Указанные данные официально представлены на сайте Судебного департамента в Отчетах о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции² (таблица 1).

Изначально, после придания лицу статуса обвиняемого или подозреваемого, орган расследования решает вопрос о необходимости применения к нему меры пресечения. Если основания для изоляции обвиняемого отсутствуют, то применяются меры пресечения, перечисленные в ст. 98 УПК РФ, за исключением домашнего ареста и заключения под стражу. При наличии оснований, предусмотренных ч. 1 ст. 97 УПК РФ, применяется заключение под стражу или домашний арест, основное различие между которыми в большей или меньшей степени стеснения гражданских прав обвиняемого, подозреваемого.

Учитывая многочисленность мер пресечения, не связанных с изоляцией, их можно разделить на несколько групп по наиболее значимым крите- риям. В рамках нашего исследования в качестве критерия рассмотрим различия в порядке применения мер пресечения. По этому критерию можно выделить меры, применяемые исключительно на основании судебного решения – залог и запрет определенных действий (ЗОД), и меры пресечения, применяемые органами расследования самостоятельно – подписка о невыезде, личное поручительство и две так называемые специальные меры пресечения – наблюдение командования и присмотр за несовершеннолетним. В целях проводимого исследования в рамках второй группы целесообразно рассматривать и обязательство о явке, которое на основании ст. 112 УПК РФ может применяться в качестве альтернативы меры пресечения. Из всех обозначенных мер только в отношении залога и ЗОД имеются статистические данные о количестве их применения в досудебном производстве. В таблице 2 такие данные представлены за последние пять лет.

Следующие показатели, фиксируемые в Российской Федерации и относящиеся к предмету исследования, показывают количество обвиняемых, в отношении которых применялось заключение под стражу (ЗПС) и домашний арест (таблица 3).

Таблица 1 – Количество обвиняемых по уголовным делам, поступившим в суд первой инстанции с 2018 по 2022 год

Table 1 – Number of defendants in criminal cases brought to the court of the first instance from 2018–2022

Таблица 2 – Применение залога и запрета определенных действий в досудебном производстве

Table 2 – Application of bail and prohibition of certain actions in pre-trial proceedings

Таблица 3 – Применение домашнего ареста и заключения под стражу в досудебном производстве

Table 3 – Application of house arrest and detention in pre-trial proceedings

Учитывая, что вопрос об обеспечении надлежащего поведения обвиняемого, подозреваемого рассматривается в каждом случае придания лицу процессуального статуса, закономерен вывод, что в отношении обвиняемых, к которым не применялись «судебные» меры пресечения, орган расследования либо самостоятельно избирал меру пресечения, либо применял обязательство о явке. Названные принудительные меры обозначим как «несудебные» меры пресечения.

Проиллюстрируем сказанное на следующем примере: из 835 246 обвиняемых по уголовным делам, поступившим в российские суды в 2022 году, 95 094 были арестованы (87 687 заключены под стражу + 7 407 находились на домашнем аресте), к 3 156 обвиняемым применялся залог (71) и ЗОД (3 085). Суммировав показатели применения так называемых «судебных» мер пресечения и вычтя их из общего количества лиц по поступившим в суд уголовным делам, получаем количество обвиняемых, к которым орган расследования самостоятельно применял «несудебные» меры. Соответственно, в 2022 году «несудебные» меры применялись в отношении 736 996 обвиняемых:

835 246 - (95 094 + 3 156) = 736 996

Определяя соотношение ареста (95 094) с количеством «судебных» и «несудебных» мер пресечения, не связанных с изоляцией (3 156 + 736 996), получаем следующие данные: на каждый примененный арест приходится около 7 мер пресечения, не связанных с изоляцией:

(736 996 + 3 156): 95 094 = 7,78

Учитывая длительность производства по уголовному делу, сроки которого могут выходить за пределы календарного года, анализу подвергнуты аналогичные сведения за предыдущие четыре года. Установлено, что соотношение ареста с «судебными» и «несудебными» мерами за последние пять лет примерно одинаковое – один к семи, что подтверждает репрезентативность выборки и полученных результатов.

Полученные результаты ставят под сомнение утверждения о недостаточном количестве применяемых в ходе досудебного производства мер пресечения, не связанных с изоляцией: только каждый восьмой обвиняемый в ходе предварительного расследования заключается под стражу, остальные обвиняемые в ходе предварительного расследования остаются на свободе. Полагаем, такое количественное соотношение можно охарактеризовать скорее как положительное, чем отрицательное. Однако полученные результаты никак не влияют на обоснование или опровержение тезиса о чрезмерности применения заключения под стражу.

Заключение под стражу и «мера» его применения

Выявленное соотношение между заключением под стражу и мерами пресечения, не связанными с изоляцией, не отвечает на вопрос – является ли применение заключения под стражу чрезмерным? Ответ на этот вопрос зависит в первую очередь от установления «меры», т. е. такого показателя применения ЗПС, превышение которого, с точки зрения ученых и практиков, считается недопустимым и будет рассматриваться как «чрезмерное». В целях установления данного показателя обратимся к статистике применения ЗПС в досудебном и судебном производстве.

Как показано в таблице 3, в ходе предварительного расследования в 2022 году заключено под стражу в качестве меры пресечения 87 687 обвиняемых. За этот же год 182 348 лиц осуждено к наказанию в виде реального лишения свободы на определенный срок, и еще 58 – к пожизненному лишению свободы³. Из этого следует, что более половины осужденных, подвергнутых реальному лишению свободы по приговору суда, в период предварительного расследования находились на свободе, хотя могли быть заключены под стражу на основании ч. 2 ст. 97 УПК РФ, в целях исполнения приговора суда. И хотя в уголовно-процессуальной науке данная норма подвергается обоснованной критике [7], в практической деятельности она позволяет применять заключение под стражу ко всем обвиняемым в преступлениях, наказание за которые предусмотрено в виде лишения свободы. Представленные показатели свидетельствуют об избирательном подходе органов расследования и суда к решению вопроса о применении к обвиняемому, подозреваемому заключения под стражу и опровергают утверждения о чрезмерности применения заключения под стражу в ходе предварительного расследования.

После направления уголовного дела в суд вопрос о заключении под стражу не менее актуален. По статистике, представленной в таблице 5, в период нахождения уголовного дела в судебном производстве в 2022 году заключены под стражу 18 453 подсудимых; еще 76 079 человек были взяты под стражу после вынесения судом обвинительного приговора.

Таблица 4 – Соотношение количества «судебных» и «несудебных» мер пресечения

Table 4 – The ratio of the number of judicial and non-judicial measures of restraint

Таблица 5 – Количество примененного заключения под стражу на досудебном и судебном производстве в 2022 году

Table 5 – Number of detentions applied in pre-trial and trial proceedings in 2022

Таблица 6 – Количество примененного заключения под стражу на досудебном и судебном производстве за пять лет

Table 6 – Number of applied detentions in pre-trial and trial proceedings over five years

В совокупности за 2022 год в ходе досудебного и судебного производства заключение под стражу применялось к 182 219 лицам, при том что большая часть решений о заключении под стражу принята именно в судебном производстве при вынесении обвинительного приговора, когда виновность лица в совершенном преступлении установлена и ему грозит наказание в виде реального лишения свободы. Это еще раз подтверждает достаточно осторожный, взвешенный подход к выбору самой строгой меры пресечения со стороны органа расследования на досудебном производстве, и со стороны суда – в судебном производстве, в том числе при постановлении приговора.

Итак, соотнося общее количество примененных в 2022 году ЗПС на досудебном и судебном производстве – 182 219, с количеством осужденных к реальному лишению свободы – 182 348, получаем соотношение примерно 1 к 1, что в целом говорит о соразмерности примененного заключения под стражу, т. к. количество обвиняемых, к которым на разных этапах процессуальной деятельности применялось заключение под стражу, не превышает количество лиц, осужденных к реальному лишению свободы. Однако такой вывод основан лишь на показателях 2022 года и произведенная выборка не является репрезентативной. Для достоверности полученных результатов рассмотрим аналогичные показатели за пятилетний период (таблица 6).

Как видно, в предшествующих годах количество примененных ЗПС в ходе уголовного судопроизводства несколько больше количества осужденных к реальному лишению свободы. Разница составляет от 2 до 5 процентов. Например, в 2021 году в ходе предварительного расследования применено 87 905 заключений под стражу. После направления уголовного дела в суд и до вынесения приговора суды применили к подсудимым 17 537 заключений под стражу. Еще 75 045 решений о заключении под стражу суды вынесли при постановлении приговора с реальным лишением свободы. Соответственно в сумме за 2021 год применено в досудебном и судебном производстве 180 487 заключений под стражу в качестве меры пресечения, в то время как осуждено к реальному лишению свободы за этот год 174 156 человек. Аналогичная ситуация в 2018–2020 годах, где количество примененных ЗПС превышает на 6–8 тысяч количество лиц, осужденных к лишению свободы. И это при том, что в данной выборке не учитывается домашний арест. Полагаем, что такое соотношение не является соразмерным и допустимым, оно не может восприниматься положительно как со стороны гражданского общества, так и со стороны юридического сообщества. Это, на наш взгляд, и породило рассуждения о чрезмерности применения заключения под стражу.

Вышесказанное позволяет обозначить «меру» или критерий, на основании которого можно определить максимально допустимый показатель применения заключения под стражу в масштабе страны. Таким критерием выступает количество лиц, осужденных к реальному лишению свободы за определенный календарный период в рамках досудебного и судебного производства. Применение ЗПС не чрезмерно, если количество заключенных под стражу в качестве меры пресечения не превышает количество осужденных к лишению свободы за этот же период. Если же заключений под стражу больше, чем осужденных к лишению свободы, то налицо проблема необоснованного, и значит несправедливого и чрезмерного применения заключения под стражу.

Представленные в таблице 6 показатели объясняют, почему в научном и профессиональном сообществе сформировано мнение о чрезмерном применении ЗПС, а также инициативу Верховного Суда РФ, взявшего курс на расширение мер пресечения, не связанных с изоляцией. Первые результаты уже проявились в прошедшем 2022 году: количество заключений под стражу сравнялось с количеством осужденных.

Заключение

Проведенное исследование позволяет сформулировать два важных вывода. Во-первых, утверждения о чрезмерном применении в ходе предварительного расследования к обвиняемым и подозреваемым заключения под стражу и недостаточном использовании мер пресечения, не связанных с изоляцией, нельзя считать обоснованными, если рассматривать соотношение между данными группами мер пресечения в количественном измерении. Согласно официальной статистике меры пресечения, ограничивающие физическую свободу лица в досудебном производстве, применяются лишь в отношении каждого восьмого обвиняемого, подозреваемого, в то время как к остальным обвиняемым применяются меры, не связанные с изоляцией.

Во-вторых, превышение количества заключений под стражу, примененных в ходе досудебного и судебного судопроизводства, над количеством лиц, осужденных к реальному лишению свободы, наблюдаемое до 2021 года включительно, объясняет сформированные в профессиональных и научных кругах воззрения о чрезмерном применении заключения под стражу. Решения Верховного Суда РФ, направленные на устранение обозначенной проблемы, позволили уже в 2022 году снизить количество применений заключения под стражу и вывести данный показатель из «чрезмерной» зоны. Полагаем, в последующих годах следует ожидать дальнейшего снижения применений заключения под стражу, прежде всего при производстве предварительного расследования и в период нахождения уголовного дела в судебном производстве, тем более что в уголовно-процессуальном законодательстве более чем достаточно мер, альтернативных заключению под стражу.

¹ Судебная статистика // Судебный департамент при Верховном Суде РФ: официальный сайт. URL: http://cdep.ru/?id=79.

² Здесь и далее статистические данные взяты из Отчетов о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению уголовных дел по первой инстанции. URL: http://cdep.ru/index.php?id=79&item=7645.

³ Осужденных к пожизненному лишению свободы в данной выборке не учитываем ввиду их незначительного количества, составляющего статистическую погрешность.

About the authors

Svetlana I. Vershinina

Author for correspondence.
Email: svetlana-vershinina@ya.ru
ORCID iD: 0000-0002-3501-3632

Doctor of Laws, Associate Professor, Head of the Institute of Law

References

Supplementary files