On the criminal and legal consequences of the change of the crime category by the court

Full Text

В части 6 ст. 15 УК РФ, предоставляющей судам возможность понижения категории совершенного виновным преступления, отсутствуют какие-либо указания относительно правовых последствий принятия подобного решения. Тем не менее вряд ли стоит сомневаться, что отнесение преступного деяния в этом исключительном порядке к иному классу преступлений, нежели тот, к которому оно должно бы быть отнесено согласно общим правилам, способно вызвать весьма значительные последствия, и прежде всего уголовно-правового характера. Иное предположение было бы равнозначно признанию бессмысленным закрепления в Уголовном кодексе России рассматриваемого законоположения. «Деление преступлений на категории, – резонно пишет по данному поводу Н. А. Колоколов, – и было как раз призвано упорядочить наступление этих самых последствий. Определение категории преступления – точка отсчета в их формировании. Далее действует «принцип домино»: изменение базы с неизбежностью влечет изменение и надстройки» [1, с. 7]. Вместе с тем едва ли можно констатировать, что пределы влияния применения ч. 6 ст. 15 УК РФ на решение вопросов уголовного права в отношении преступления, в котором осужденный признан виновным, а также иных преступлений, единообразно определяются российскими криминалистами и правоприменительной практикой. Например, по мнению одних исследователей, «категория преступления, определяемая судом, влияет на решение вопросов, которые возникают после того, как определен вид и срок (размер) наказания за отдельное преступление. Все остальные вопросы предполагают учет категории преступления по правилам, предусмотренным ч. 2–5 ст. 15 УК РФ» [2, с. 13; 3, с. 307]. Наряду с этим существует и другая позиция. Например, Д. С. Дядькин считает, что изменение судом категории преступления «влечет за собой уголовно-правовые последствия не только в части установления мер ответственности, но и в части оценки деяния» [4, с. 26–27]. Аргументируя свою точку зрения, названный автор подчеркивает, что «ограничений на применение правила ч. 6 ст. 15 УК РФ к преступным деяниям, где категория преступления выступает основанием их криминализации, закон не содержит» [4, с. 27]. Вместе с тем Д. С. Дядькин обращает внимание и на особенность правовых последствий преступления при изменении его категории судом, определяемые процессуальной формой, при которой происходит реализация правила ч. 6 ст. 15 УК РФ. Под влиянием данной формы уголовно-правовые последствия «принимают измененный вид» [4, с. 28]. Практика тоже не единообразна в определении уголовно-правовых последствий содеянного виновным в случае изменения категории преступления. Так, суды в первые годы действия ч. 6 ст. 15 УК РФ по-разному реагировали на наличие обстоятельств, описанных в ст. 75, 76, 76/2, 90 УК РФ, принимая решение об изменении категории совершенного преступления. Так, одни из них прекращали уголовные дела, считая возможным освободить подсудимого от уголовной ответственности, другие освобождали осужденных от назначенного наказания по различным основаниям, опираясь, в частности, на ст. 80/1, 92 УК РФ [5]. Встречалась на практике и позиция отрицания применения в каком-либо варианте положений ст. 75, 76 и 76/2 УК РФ. Так, в Обобщении практики применения судами Волгоградской области положений ч. 6 ст. 15 УК РФ при рассмотрении уголовных дел в 2017 году (утвержденном постановлением президиума Волгоградского областного суда от 14 марта 2018 года) названные статьи не называются среди тех, на реализацию которых способно повлиять изменение категории преступлений. «Уголовно-процессуальным законом, – поясняет Волгоградский областной суд, – не предусмотрено право суда решать в обвинительном приговоре вопрос об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ), примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ) или назначением судебного штрафа (ст. 762 УК РФ) лица, признанного виновным и осужденного за преступление, категория которого изменена в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ» [6]. Отнюдь не единодушно решалась правоприменителями проблема выбора вида уголовного наказания при установлении ими исключительных обстоятельств, способных обосновать изменение категории совершенного виновным преступления. Так, судья Тверского областного суда В. В. Павлова, анализируя соответствующую практику, признала ошибочным назначение лицу, категория преступления которого была изменена судом на категорию небольшой тяжести, лишения свободы. «Суд не принял во внимание положения ч. 1 ст. 56 УК РФ о недопустимости назначения наказания в виде лишения свободы лицу, впервые совершившему преступление небольшой тяжести при отсутствии отягчающих обстоятельств», – аргументировала она свою позицию [7]. В свою очередь Свердловский областной суд в тот же период, судя по всему, не видел ошибки в том, что осужденным, которым категория тяжкого преступления понижена до категории средней тяжести, было назначено ограничение свободы в качестве основного наказания [5]. Принципиально иным подходом руководствовались судьи Волгоградской области, назначая наказание исходя из той категории преступления, к которой содеянное отнесено в связи с законодательной классификацией [6]. По мере формирования практики реализации изучаемого законоположения менялись в части определения влияния судебного изменения категории преступного деяния на уголовно-правовые последствия содеянного взгляды высшего судебного органа России. Так, непосредственно после появления в статье 15 УК РФ части 6 Верховный Суд РФ, подчеркивая значение произведенной законодателем категоризации преступлений и учета ее результатов для определения уголовно-правовых последствий преступных посягательств, заключал следующее: «Изменение судом категории совершенного преступления в обязательном порядке влечет за собой все указанные уголовно-правовые последствия» [8, с. 4]. Спустя ровно год Пленум Верховного Суда РФ в п. 26 своего Постановления № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» озвучил уже иную точку зрения. Он рекомендовал судам «при наличии оснований, предусмотренных ст. 75, 76, 76/1 и 78 УК РФ и изменении категории преступления на менее тяжкую освобождать осужденного от отбывания назначенного наказания» [9]. Поскольку подобного основания освобождения от отбывания наказания УК РФ не предусматривал, названный пункт постановления неизбежно стал объектом критики и поводом для упрека Пленума Верховного Суда РФ в превышении своих полномочий [10, с. 110; 11, с. 66; 12, с. 76 и др.]. Эта критика, видимо, достигла своей цели, поскольку в ноябре 2016 г. упомянутый пункт из постановления № 19 был исключен [13], а суды оставлены в неведении относительно правильного ответа на вопрос, как им поступать в ситуации, ранее описываемой в исключенном из постановления пункте. Подобный вакуум сохранялся вплоть до принятия Пленумом Верховного Суда РФ 15 мая 2018 года Постановления № 15 «О практике применения судами положений части 6 статьи 15 Уголовного кодекса Российской Федерации» [14]. В указанном постановлении высший судебный орган России не только вернулся к той позиции, которая была отражена в отмененном им же пункте постановления № 19 от 27 июня 2013 г., но и детализировал, а равно дополнил ее. Так, в п. 1 нового постановления Пленум обратил внимание на безусловное влияние изменения категории преступления «на <…> возможность освобождения от отбывания наказания в связи с деятельным раскаянием (статья 75 УК РФ), примирением с потерпевшим (статья 76 УК РФ), истечением сроков давности уголовного преследования или исполнения обвинительного приговора суда (статьи 78, 83, 94 УК РФ), изменением обстановки (статья 80/1 УК РФ) или вследствие акта об амнистии (статья 84 УК РФ), применением к несовершеннолетнему принудительных мер воспитательного воздействия (статья 92 УК РФ) <…>» [14]. Далее, повторив в п. 10 этого постановления тезис о допустимости освобождения осужденного от отбывания назначенного наказания, Пленум в абз. 2 данного пункта особо подчеркнул, что «лицо, освобожденное от отбывания наказания по указанным основаниям, считается несудимым», сославшись на положения ч. 2 ст. 86 УК РФ [14]. Вместе с тем Пленум Верховного Суда РФ категорично отрицает здесь возможность влияния применения положений ч. 6 ст. 15 УК РФ на «юридическую оценку деяния, в том числе приготовления к совершению конкретного тяжкого или особо тяжкого преступления» [14]. Не претендуя на то, чтобы определить полный спектр уголовно-правовых последствий изменения судом категории конкретного преступления, тем не менее попытаемся разобраться в вопросе, касающемся пределов влияния такого судебного решения на развитие уголовно-правового отношения, которое возникло в связи с совершением этого преступления. Анализ приведенных и некоторых других положений, содержащихся в упомянутом постановлении, позволяет уяснить суть того подхода, которым руководствуется Верховный Суд РФ, определяя круг вопросов, на решение которых изменение категории способно повлиять. Можно с уверенностью предположить, что из этого круга Пленум прежде всего исключает те вопросы, решение которых предопределяет отнесение преступления к той или иной категории либо ответ на которые важен для изменения категории преступного деяния. По этой причине, как можно догадаться, ни в п. 1, ни в каком-либо ином пункте изучаемого постановления не упоминается о допустимости какой-либо коррекции определяемого наказания с учетом измененной категории преступления. Это вполне логично. Ведь установив в качестве одного из условий реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ назначение за преступление наказания не выше установленного порога, законодатель тем самым лишил правоприменителя возможности учитывать обновление категории преступления при назначении наказания за него. Однако есть нечто парадоксальное в том, что влияние изменения категории преступления на самый существенный сегмент уголовно-правовых последствий отнесения преступления к определенному классу оказалось столь урезанным. Разве соответствует подобное ограничение целевому назначению ч. 6 ст. 15 УК РФ – смягчить бремя ответственности тому, кто совершил преступление при обстоятельствах, существенно снижающих степень общественной опасности содеянного и выводящих его за рамки того класса преступных деяний, к которому оно могло бы быть отнесено при обычных условиях? И соответствует ли принципу справедливости такое правовое регулирование изменения судом категории преступления, при котором суд, назначивший наказание осужденному не выше установленного в ч. 6 ст. 15 УК РФ порога, имеет возможность применить данную статью, а суд, признавший наличие оснований и условий для вынесения обвинительного приговора без назначения наказания (п. 3 ч. 5 ст. 302 УПК РФ), этого сделать не вправе? Сформулированные вопросы, носящие скорее риторический характер, должны быть адресованы не Пленуму Верховного Суда РФ, а законодателю. Последнему, думается, при формулировании правил, нашедших отражение в анализируемой части статьи 15 УК РФ, изменила логика. Нарушенной оказалась одна из логических цепочек – от преступления к наказанию. Обусловив изменение категории преступления назначением наказания не выше порогового уровня, правотворец тем самым заставил правоприменителя решать вопросы наказания прежде, чем будет произведена всесторонняя уголовно-правовая оценка самого преступления. Следовало поступить с точностью наоборот, а именно обязать суд, изменивший категорию преступления, совершенного осужденным, при определении объема уголовной ответственности за данное деяние принимать во внимание те ее пределы, которые предусмотрены законом для категории преступлений, установленной судом. Если бы законодатель поступил таким образом, то тем самым значительно минимизировал бы опасность воздействия на принятие решения об отнесении преступления к определенной категории обстоятельств, характеризующих исключительно личность виновного. Такие обстоятельства в силу ст. 60 УК РФ подлежат учету при назначении наказания, но принимать их во внимание, определяя ранг преступления, было бы ошибочно. Однако подобной ошибки трудно избежать при действующей редакции ч. 6 ст. 15 УК РФ, ставящей возможность изменения категории преступления в зависимость от назначенного наказания. Мы полагаем, что такой зависимости быть не должно. Если бы законодатель исключил соответствующее условие из фактического состава, необходимого для применения рассматриваемой правовой нормы, то это позволило бы не только обеспечить возможность полного учета действительной степени общественной опасности преступления при определении меры уголовного наказания, но и получить ответы относительно выхода из некоторых ситуаций, которые при анализе существующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства кажутся тупиковыми. Так, суду не придется ломать голову, выясняя после понижения категории преступления, допустима ли замена назначенного им наказания на принудительные меры воспитательного воздействия, если он придет к выводу о возможности исправления такого осужденного без применения уголовного наказания. Сегодня же такая проблема существует. Ее решение, предложенное Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении № 15 от 15 мая 2018 г., далеко не безупречно, хотя это, возможно, и не так бросается в глаза, как уязвимость рекомендации освобождать лицо от отбывания наказания при наличии оснований для освобождения от уголовной ответственности. В ст. 432 УПК РФ, регламентирующей процессуальный порядок реализации положений ст. 92 УК РФ, не упоминается о необходимости назначить несовершеннолетнему подсудимому наказание, а затем заменить это наказание принудительными мерами воспитательного характера. Совокупность данных законоположений, на наш взгляд, позволяет сформулировать вывод об отсутствии в уголовном законе указания на такое основание освобождения лица от отбывания наказания, как освобождение от отбывания наказания несовершеннолетнего в связи с применением мер воспитательного характера. Вполне обоснованно поэтому Пленум Верховного Суда РФ в п. 35 своего Постановления № 1 от 1 февраля 2011 г. «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» акцентировал внимание судей на том, что при реализации положений ст. 92 УК РФ должен быть вынесен обвинительный приговор без назначения наказания [15]. Похожая проблема возникает и при выяснении возможности реализации после изменения категории тяжкого преступления на категорию преступления средней тяжести правила, закрепленного в ст. 801 УК РФ. Такое основание освобождения лица от отбывания назначенного наказания, как изменение обстановки, уголовному закону неизвестно. При применении соответствующей нормы осужденный должен быть освобожден от наказания, а следовательно, последнее вообще не назначается. Реализация же нашего предложения дала бы возможность суду в случае изменения категории преступления и установлении оснований для освобождения от наказания применить к лицу тот вид уменьшения объема уголовно-правового обременения, который непосредственно предписан уголовным законом. При этом превращение одной формы освобождения в другую следует оставить для тех ситуаций, в которых даже при отказе от рассматриваемого условия применения положения ч. 6 ст. 15 УК РФ типичный вариант избавления от уголовно-правовых последствий содеянного, предпосылкой для которого является отнесение преступления к той или иной категории, после изменения последней исключается. Данное замечание имеет отношение к учету обстоятельств, влекущих освобождение от уголовной ответственности. Такого рода освобождение невозможно в принципе не только после назначения наказания, но и после осуждения лица по обвинительному приговору без назначения наказания. Ведь его суть заключается как раз в избавлении от такого осуждения со стороны государства, от признания виновным в совершении преступления. В то же время вряд ли можно обосновать допустимость такого порядка изменения судом категории преступления, при котором не были бы обеспечены все процессуальные гарантии подсудимого, присущие лишь судебному разбирательству, завершающемуся вынесением приговора. Вопрос об изменении категории преступления является исключительно сложным вопросом, ответ на который должен даваться только в указанном акте правосудия. Нельзя вместе с тем не отметить, что допустимость «превращенных» форм освобождения от уголовно-правовых последствий содеянного должна быть оговорена на законодательном уровне. Следовательно, в УК РФ необходимо особо регламентировать такое последствие реализации ч. 6 ст. 15 УК РФ, как освобождение осужденного от наказания при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 75, 76, 761, 762 УК РФ. Сходное предложение уже звучало в специальной литературе [16, с. 65; 17, с. 441]. Однако при этом, во-первых, не делалось различий между обстоятельствами, указанными в названных статьях Уголовного кодекса, и основаниями освобождения от наказания. А во-вторых, предлагалось предусмотреть в главе 12 УК РФ новое основание освобождения от отбывания наказания – изменение судом категории преступления [17, с. 441]. В настоящей работе мы высказываемся за вариант решения рассматриваемой проблемы, несколько отличающийся от предложенных ранее. Первое отличие заключается в природе освобождения. Лицо будет освобождаться от наказания, а не от его отбывания (разумеется, если произвести коррекцию ч. 6 ст. 15 УК РФ, оговоренную выше). Второе состоит в том, что новое правило, на наш взгляд, должно коснуться преимущественно тех случаев, когда установлены обстоятельства, влекущие в обычных условиях освобождение от уголовной ответственности. Его применение при установлении обстоятельств, влекущих освобождение от наказания, не потребуется, ибо такое освобождение можно осуществить на основе уже имеющихся уголовно-правовых норм, конечно, при условии учета законодателем обоснованного выше предложения о коррекции ч. 6 ст. 15 УК РФ. Кроме того, вряд ли следует позиционировать изменение категории преступления как самостоятельное основание для освобождения от наказания либо его отбывания. Все же основу для избавления лица от уголовного обременения составляют обстоятельства, описанные в ст. 75, 76, 76/1, 76/2, 78, 90 и 94, а не сама по себе реализация ч. 6 ст. 15 УК РФ. И наконец, более приемлемым мы считаем аккумулировать указания на правовые последствия изменения судом категории преступления непосредственно в статье 15 УК РФ, в ее частях, следующих за шестой. Нам представляется, что реализация нашего предложения о коррекции фактического состава изменения судом категории преступления способна подсказать решение еще одной проблемы, кажущейся на первый взгляд неразрешимой. Речь идет об обеспечении справедливости определения уголовно-правовых последствий приготовления к преступлению, категория которого была изменена судом с понижением до категории средней тяжести. Как было сказано выше, Пленум Верховного Суда РФ приводит подобную ситуацию в качестве примера, указывающего на неспособность изменения категории преступления повлиять на уголовно-правовую оценку содеянного. Однако справедливо ли будет считать, что такое судебное решение вообще не должно никак отражаться на наказуемости приготовления? Получается, что суд признает совершенное преступление приготовлением к преступлению средней тяжести, по сути дела в силу ч. 2 ст. 30 УК РФ не влекущем уголовной ответственности, но наказание данное лицо будет отбывать за тяжкое преступление, ибо за такое преступное деяние ему, собственно говоря, было назначено наказание. Думается, что в подобных условиях не только наказание, назначенное в пределах, установленных для тяжкого преступления, но и вообще наказание как таковое не может отражать действительной степени общественной опасности преступления, а потому и не может быть справедливым. Приведенные соображения позволяют нам заключить следующее. Если уж суд не вправе после реализации правила, содержащегося в ч. 6 ст. 15 УК РФ, возвращаться к вопросу об основании уголовной ответственности за приготовление к преступлению, то на него нужно возложить обязанность освободить осужденного от наказания. И это, по нашему мнению, также необходимо оговорить в статье 15 Уголовного кодекса РФ. Подводя итог нашему исследованию, изложим следующие выводы. 1. Указание в ч. 6 ст. 15 УК РФ на такое условие реализации содержащегося здесь правила, как назначение наказания не выше определенного порогового уровня, противоречит законодательной логике. Оно не соответствует направленности нормативного предписания на определение уголовно-правовых последствий содеянного в том объеме, который адекватен реальной степени общественной опасности конкретного преступления. Назначение наказания в пределах, установленных законом для категории преступлений небольшой или средней тяжести либо тяжких преступлений, должно выступать правовым последствием судебного изменения категории преступления, а не обусловливать подобное изменение. По этим причинам представляется целесообразным фразу, начинающуюся словами «при условии, что за совершение преступления», из части 6 названной статьи исключить. 2. Недостатком правового регулирования изменения судами категории совершенного виновным преступления является и отсутствие в уголовном законе регламентации правовых последствий принятия судебным органом такого рода решения. Между тем влияние последнего на реализацию уголовно-правового отношения не беспредельно. Оно не может касаться тех вопросов, от ответов на которые зависит отнесение преступления к очерченной законодателем классификационной группе преступных деяний или изменение категории преступления. Данный недостаток может быть устранен путем дополнения ст. 15 УК РФ новыми частями, содержащими по крайней мере следующие положения: – о необходимости назначения наказания в пределах, установленных законом для той категории преступления, которая определена судом; – о допустимости освобождения осужденного от наказания при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 75, 76, 76/1, 76/2, 90 УК РФ, и обязанности суда принять такое решение, если преступление, за которое виновный осужден, отнесено им [судом] к категории преступления средней тяжести; – о необходимости решения вопросов, касающихся исполнения наказания, судимости, применения давности и амнистии, с учетом определенной судом категории преступления.

About the authors

L. V. Lobanova

Author for correspondence.
Email: lobanova@volsu.ru
Russian Federation

References

Supplementary files