Prospects for modernization of appeal proceedings in Russian criminal procedure: analysis of foreign experience

Full Text

Производство в суде апелляционной инстанции в уголовном процессе России претерпело целый ряд преобразований с момента принятия Уголовно-процессуального кодекса. Далеко не всегда изменения законодательства достигали желаемой цели и обеспечивали совершенствование уголовного судопроизводства, а также повышение эффективности правосудия по уголовным делам. Практические итоги одних из последних новелл в законодательстве, в 2018 году положивших начало деятельности апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции в судебной системе России, а также изменивших порядок отечественного апелляционного и кассационного производств, в различных аспектах еще предстоит осмыслить. На сегодняшний день на рассмотрении Государственной думы находятся законопроекты № 212392-8 «О внесении изменения в статью 389.2 УПК РФ», законопроект № 163784-7, предложенный Верховным Судом Российской Федерации и другие. Проект Федерального закона № 163784-7, в частности, заслуживает особого внимания, поскольку содержит значимые предложения по регулированию судебного следствия в апелляции – дополнения и изменения вносятся в части 3 и 4 статьи 389.13 УПК РФ. Современный этап развития уголовно-процессуального права характеризуется повышенным вниманием к качеству уголовного правосудия: большое значение имеет не только и не столько снижение общего числа судебных ошибок (на это уже были затрачены существенные усилия), сколько эффективное устранение судебных ошибок и их негативных последствий. В этой связи вопрос о модернизации контрольно-проверочных производств выходит на первый план. Н. П. Кириллова отмечает, что «главным недостатком проводимой в государстве уголовно-процессуальной политики является отсутствие концепции этой политики, обсужденной с научной общественностью, правоприменителями, принятой на законодательном уровне. Наличие такой концепции способствовало бы более последовательному законотворчеству и формированию следственной и судебной практики» [1, с. 50]. Мы соглашаемся с этой позицией и считаем необходимым выстраивать правовую политику в соответствии с научно обоснованными подходами к построению непротиворечивых правовых моделей, формулированию эффективных правовых институтов. Современная российская апелляция в уголовном судопроизводстве содержит элементы, чуждые концепции, положенной в основание рассматриваемого вида судебного производства. Предметом действующей модели отечественной апелляции выступают законность, обоснованность и справедливость приговора, законность и обоснованность иного решения суда первой инстанции. Суд второй инстанции имеет достаточно широкие полномочия по ведению судебного следствия. При этом судебное разбирательство в апелляции в силу правовой позиции Конституционного Суда РФ ошибки, допущенные судом первой инстанции, подлежат исправлению судом второй инстанции в процедурах, наиболее приближенных к производству в суде первой инстанции. Однако, несмотря на широкое формулирование предмета апелляционного производства, а также наличие незначительных послаблений в части судебного следствия, к сожалению, нельзя утверждать, что российская апелляция лишена недостатков, ограничивающих возможности сторон по доказываю обстоятельств, имеющих значение для рассмотрения и разрешения уголовного дела, что, в свою очередь, не способствует повышению эффективности правосудия. Для обеспечения предупреждения, выявления и исправления судебных ошибок нормативно-правовое регулирование апелляционного производства по уголовному делу должно позволять проводить полноценное судебное разбирательство, если из доводов апелляционной жалобы (представления) следует такая необходимость. Эта концепция получила название «модель полноценной апелляции» или «полной апелляция». Однако закрепление самой возможности повторения полноценного судебного разбирательства далеко не означает, что в каждом случае это будет происходить на практике. Возможности полной апелляции должны дополнительно стимулировать «суд первой инстанции полно, всесторонне и объективно вести судебное разбирательство по уголовному делу, чтобы избежать судебных ошибок и стремления сторон выходить на новый, безусловно, затратный «дубль-процесс» по апелляции (повторение судебного разбирательства)», полагает А. Д. Назаров. А если «пересмотр состоится, то это будет не конвейер, а полноценный процесс, который призван гарантировать устранение судебных ошибок» [15, с. 277]. Современная научная уголовно-процессуальная мысль в Германии во многом направлена на построение эффективной, разветвленной системы устранения судебных ошибок и их последствий на контрольно-проверочных стадиях уголовного судопроизводства. Поэтому значительный интерес для российской юридической науки может представлять модель уголовной апелляции Германии [21, с. 5]. Сразу отметим особенность немецкой модели. Апелляция в уголовном процессе Германии – это производство в суде, заключающееся по общему правилу в пересмотре приговоров суда первой инстанции и вынесении решения по существу, оправданного необходимостью достижения истины по делу [2, с. 291–295, 21, с. 14]. Апелляция как средство защиты (Rechtsmittel) в Германии представляет собой ординарный (ordentliche) способ обжалования итоговых решений по уголовному делу [3, S. 453; 4, S. 653; 5 S. 585]. Немецкие суды апелляционной инстанции являются второй «полноценной» (полной) инстанцией по фактическим обстоятельствам (zweite Tatsacheninstanz) [6, Rn. 29, 875; 7]. Апелляция, если следовать терминологии уголовно-процессуального права Германии, «направлена против приговоров участкового суда» (AG). Апелляционная жалоба рассматривается судом в правовом и фактическом отношениях, то есть по вопросам права и факта (Tat- und Rechtsfrage) [8, S. 220; 3, S. 462]. Собранные доказательства должны быть повторно проверены и оценены судом по внутреннему убеждению, а новые доказательства, если в их использовании есть необходимость, должны без дополнительных условий быть допущены к исследованию в судебном разбирательстве. Ввиду того что апелляция, по выражению немецких юристов, «открывает» новую инстанцию по фактическим обстоятельствам, то доказательства и обстоятельства от стадии предания суду до судебного разбирательства в суде первой инстанции вновь в полном объеме подлежат полному, всестороннему и объективному исследованию для установления материальной истины по делу [9, S. 143]. Требование к качеству исследования обстоятельств в апелляционном производстве по уголовному делу закреплено §§ 244, 261 StPO с учетом их системной взаимосвязи в доктринальном и практическом истолковании [10, с. 124–132]. Буквально параграфы закрепляют принципы материальной истины (§ 244) и свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению (§ 261). Уголовно-процессуальный закон Германии усиливает возможности апелляционного производства тем, что в § 323 III StPO дополнительно закреплено следующее: «новые доказательства допустимы» [11]. Никаких формальных или содержательных условий для исследования новых доказательств не закреплено. И независимо от наличия или отсутствия уважительных причин непредставления какого-либо доказательства в суд первой инстанции оно [новое доказательство] может быть получено и приобщено к материалам уголовного дела и, соответственно, исследовано коллегией судей и участниками уголовного судопроизводства [2, c. 291–295]. Параграф 323 III StPO в научной литературе Германии интерпретируется таким образом: исследование новых доказательств составляет одну из существенных задач апелляционного производства [12, § 323: Rn. 4, 5]. Нам представляется обоснованным вспомнить идеи российского дореволюционного ученого-юриста. В духе рассуждений И.Я. Фойницкого можно заметить, что без положения о новых доказательствах во многом терялся бы эффект «добавочной гарантии» правосудия. В апелляционном производстве, в сущности, используется сконструированный уголовно-процессуальный механизм рассмотрения дела, характерный для суда первой инстанции. «Поэтому от того, насколько обоснованны и непротиворечивы правоприменение и нормативно-правовое регулирование производства в суде первой инстанции, какие качества и характеристики заданы процессуальной форме законодателем, тем эффективнее во многих аспектах должно быть повторное рассмотрение и уголовного дела в апелляционном производстве» [21, с. 99]. По общему правилу судебное следствие, оценка доказательств осуществляются полностью заново, за исключением отдельных послаблений. Содержание апелляционной жалобы может существенно ограничивать исследование фактических обстоятельств, поскольку производство осуществляется в пределах заявленных доводов. Эти два аспекта позволяют значительно ускорять производство в суде апелляционной инстанции, если необходимости в полном повторении рассмотрения всех без исключения аспектов уголовного дела нет. Исключения в части доказывания касаются, например, допроса свидетелей. Допускается оглашение их предыдущих показаний без вызова в суд. При этом приглашение допрошенных ранее свидетелей и экспертов в судебное заседание суда апелляционной инстанции для допроса только тогда может быть воспринято излишним, когда очевидно, что повторный допрос не приведет к разъяснению установленных или выяснению новых обстоятельств дела. Вместе с этим, если свидетель, а тем более свидетель защиты, явился в судебное заседание суда апелляционной инстанции, он должен быть допрошен [21, с. 99]. Законодательно в Германии закреплено следующее: согласно § 323 II StPO, вызова допрошенных в первой инстанции свидетелей и экспертов можно избежать только тогда, когда повторный допрос не представляется значимым для разъяснения и уточнения обстоятельств уголовного дела. Иными словами, по общему правилу как раз-таки предполагается вызов свидетелей в апелляцию для их допроса, так как суд должен непосредственно исследовать все доказательства. Германский законодатель воплотил такую модель, которая не противоречит доктринальному представлению об апелляции как о полноценном, самостоятельном и независимом суде по вопросам права и факта. Таким образом, ни в части представления новых доказательств, ни в части допроса свидетелей и оглашения их показаний по общему правилу нет ограничений самостоятельности и полноты исследования обстоятельств для суда апелляционной инстанции в Германии. Возможность использовать заложенный потенциал в конкретных случаях позволяет противостоять судебным ошибкам. Рассмотренное правовое регулирование зарубежного правопорядка в обозначенной части, пожалуй, в некоторой степени можно считать обеспечивающим даже более высокие гарантии, чем те, которые выработаны Европейский судом по правам человека в контексте права на справедливое судебное разбирательство с позиции допроса свидетелей и оглашения их показаний в инстанциях, рассматривающих фактические обстоятельства и правовые вопросы. Согласно действующему в правоприменительной практике толкованию параграфа 244 II StPO, устанавливающего принцип материальной истины, суд в апелляционном производстве совершает все возможные следственные и иные процессуальные действия для собирания новых доказательств, а также проверки их наличия или отсутствия, а кроме того, вынужден удовлетворять ходатайство защиты о приобщении новых доказательств, если такое ходатайство не является явно не обоснованным [5, S. 601]. Анализ научно-практической литературы и правоприменительной практики Германии позволяет прийти к выводу о том, что формальное (количественное) приращение доказательств следует рассматривать как надлежащее выполнение задач по собиранию доказательств, а потому не является правильным применением принципа материальной истины. Новые доказательства позволяют выстраивать логические взаимосвязи между обстоятельствами дела, способствуют непосредственному доказыванию ранее не подтвержденных обстоятельств. После качественного приращения доказательственного материала по уголовному делу, если это потенциально возможно, суд апелляционной инстанции в пределах заявленных доводов должен провести новое судебное следствие, в рамках которого должны быть допрошены свидетели, эксперты, подсудимый, исследуются письменные акты, в том числе протоколы, могут обозреваться, заслушиваться аудиовизуальные материалы, оглашаются показания [13, § 323: Rn. 7–10]. Из постановлений Верховного суда Германии можно выявить правовые позиции, касающиеся ошибок применения требования о достижении истины по делу. По одному из дел Верховный суд Германии указал, что ошибочным является отказ в удовлетворении ходатайства о повторном допросе свидетеля, когда становится известной новая, относимая к делу информация, которая каким-либо образом касается такого свидетеля. В деле значимая информация возникла после опубликования записей личного дневника, в котором были записаны некоторые сведения об исследуемых обстоятельствах. Суд также отметил, что требование о достижении истины по делу предполагает необходимость проверять различные версии, в особенности в тех случаях, когда становятся известными новые фактические данные. Тем самым было подчеркнуто, что возникновение новых взаимосвязей между исследованными и неисследованными обстоятельствами, о которых стало известно, возлагает на суд обязанность распространить судебное следствие на новые относимые обстоятельства. Обязанность достигать истины по делу распространяется и на весьма специфические случаи. Так, согласно выработанной правовой позиции, суды по фактическим обстоятельствам (Tatsachengericht – первая и вторая инстанции) в случаях, недостаточно проверенных опытным путем или откровенно небесспорных научных методах экспертного исследования должны приложить усилия для того, чтобы осведомиться наилучшим образом о предмете этого научного спора и (или) положительных и отрицательных аспектах методологии экспертизы. Отступления от сформированных правовых позиций нижестоящими судами неизбежно приводят к отмене или изменению вынесенных приговоров. За единообразием судебной практики пристально следят кассационные суды, количество дел в которых благодаря этому неуклонно снижается год от года. В доктрине даже можно найти перечень судебных ошибок, подкрепленный множеством судебных решений, по которым кассационное обжалование было успешным. Актуальная немецкая судебная практика развивает концепцию деятельного (активного) суда, стремящегося к справедливости и истине. Эта идея для процессуального права нового этапа развития в целом представляется обоснованной. Параграф 244 II StPO предписывает суду по собственной инициативе в силу своего положения (ex officio) собирать доказательства, если из письменных или иных материалов уголовного дела в судебном разбирательстве обнаруживаются или могут стать известными обстоятельства, которые при разумной оценке способны породить обоснованное сомнение в правильности приговора, вынесенного на основе прошедшего судебного следствия. Таким образом, в уголовном процессе Германии суды первой и апелляционной инстанций равным образом ориентированы на истину, что закреплено в УПК ФРГ и отстаивается судебной практикой высших судов. Уголовно-процессуальное познание, осуществляемое в апелляционном производстве и производстве в суде первой инстанции, ничем не отличается в своем стремлении к правде и справедливости. Апелляция не должна быть ограничена в доказывании по сравнению с первой инстанцией. Наш анализ практики Верховного суда Германии показал, что нередки случаи, когда правовые позиции совпадали бы по своему содержанию и с отечественным нормативно-правовым регулированием в части обоснования используемых доказательств, и с практикой правоприменения в России. Немецкий опыт во многих отношениях может быть полезен. В рамках немецкой доктрины «неполную» апелляцию в уголовном процессе невозможно представить, поскольку это концептуально противоречило бы нормативно-правовому регулированию с учетом интерпретации высших судов. И законодательно, и доктринально апелляция в Германии по общему правилу является «полной». Это основа немецкой модели апелляции. Обязанность исследовать истину по делу на основе внутреннего убеждения (§§ 241, 261 StPO) характерна как для первой, так и для апелляционной инстанции. Но для апелляционного производства обязанность достигать истины (Aufklärungspflicht) конкретизируется, трансформируется в необходимость установить новые доказательства, если это потенциально возможно [21, c. 148–149]. Именно привлечение новых доказательств в апелляционное производство может служить убедительной «добавочной гарантией» законности, обоснованности и справедливости приговора, а не само право на апелляцию как таковую. Апелляционное рассмотрение лишь предполагает наличие возможности по полному самостоятельному и независимому пересмотру уголовного дела, но его реализация – это в первую очередь в уголовном судопроизводстве сфера ответственности судьи. Таким образом, концептуально в Германии выстроена модель полной апелляции, не имеющей условностей в части исследования доказательств, которые характерны для отечественной апелляции. Российская апелляция даже в свете изложенного тяготеет к проверке, а не к полноценному пересмотру. В отечественной научной литературе отмечается, что по своему характеру российская апелляция не является полной. Это делает ее похожей местами скорее на кассацию, чем на собственно апелляцию [14, с. 1119–1130, 1142–1145]. Что, однако, в известной мере предопределено историческими факторами становления апелляции и кассации в России. Проблема слияния разных по природе и своим задачам контрольно-надзорных производств не является мнимой и имеет серьезные практические последствия. Апелляция, предоставляя возможности по полному пересмотру уголовного дела, должна давать такую гарантию реализации права на вторую инстанцию по фактическим обстоятельствам, где у сторон не будет существенных ограничений по доказыванию обстоятельств, имеющих значение для рассмотрения и разрешения дела по существу. А кассация в контексте реализации задач стадии уголовного судопроизводства должна обеспечивать проверку законности вынесенных судебных актов и единообразие судебной практики. Однако для такой проверки необходимо прочное фактическое основание, не оставляющее разумных сомнений в его достоверности. Это основание должно быть заложено судами первых двух инстанций. Сопоставление наиболее значимых элементов уголовно-процессуального механизма устранения ошибок в России и Германии позволяет подтвердить выводы об ограниченном характере отечественной апелляции и непоследовательности ее нормативной регламентации. По нашему представлению, отечественное правовое регулирование в обозначенной части отдаляет нашу апелляцию от ее классической модели, что само по себе может восприниматься нейтрально, однако с позиции эффективности являет собой известное упущение. С критикой недостатков российского апелляционного производства в его современной послереформенной интерпретации выступали многие ученые [15, с. 270–278; 16]. Причем с критикой, представленной в научном сообществе, трудно не согласиться. Во многом она является обоснованной и оправданной. Приводить подробную и логичную аргументацию многих авторов в настоящей статье мы не будем, поскольку это не входит в перечень задач, непосредственно относящихся к предмету исследования. Действующая модель российской апелляции на нормативно-правовом и на правоприменительном уровнях содержит противоречия, способные снижать эффективность механизма предупреждения, выявления и исправления судебных ошибок. Поэтому важно в первую очередь устранить имеющиеся проблемы и недостатки, которые являются результатом смешения разных судебных стадий, так как их сохранение давно критикуется в науке и к настоящему моменту ничем не может быть оправдано. Для целей модернизации апелляции в уголовном судопроизводстве и обеспечения высокого стандарта рассмотрения и разрешения уголовных дел, представляется обоснованным, в том числе на основе анализа зарубежного опыта, отказаться от ограничений, связанных с привлечением в дело новых доказательств, а также, вероятно, стимулировать суд к умеренной инициативности в части собирания доказательств. Сказанное вполне согласуется с уже воспринятой в уголовно-процессуальной науке позицией Н. П. Кирилловой о том, что «при отсутствии инициативы стороны обвинения в представлении доказательств суд вправе истребовать и исследовать доказательства обвинительного характера лишь для проверки и оценки по своему внутреннему убеждению уже имеющихся в деле доказательств» [17, с. 16]. При этом «слепая» рецепция иностранного права для модернизации нормативно-правового регулирования, по нашему представлению, не требуется, ведь российская юридическая наука выработала свои надежные и эффективные подходы к законодательной технике. В силу ч. 6.1 ст. 389.13 УПК РФ доказательства, которые не были исследованы судом первой инстанции (новые доказательства), принимаются судом, если лицо, заявившее ходатайство об их исследовании, обосновало невозможность их представления в суд первой инстанции по причинам, не зависящим от него, и суд признает эти причины уважительными [18]. Приведенное законоположение вызывает некоторое недоумение, во-первых, логикой построения и своим непростым формулированием, во-вторых, количеством самих ограничений для представления новых доказательств, которые требуется преодолеть стороне при доказывании в суде апелляционной инстанции. Новое доказательство представляется и исследуется в российском апелляционном производстве по уголовному делу при выполнении следующих условий:
– заявлено ходатайство об исследовании новых доказательств;
– обоснована невозможность представления доказательств в суде первой инстанции;
– причины, в силу которых невозможно было представить доказательство, суд счел уважительными.
Критически стоит оценить столь непростое нагромождение условий представления доказательств в суд, который и должен исследовать вопросы установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. По нашему мнению, отсутствуют какие-либо разумные основания действующих законодательных ограничений приобщения и исследования новых доказательств в апелляции. Более того, на практике норма ч. 6.1 ст. 389.13 УПК РФ почти полностью исключает возможность представления и исследования новых доказательств. Порядок представления новых доказательств в силу названной статьи предполагает заявление ходатайства об их исследовании. Такой законодательный подход представляется не совсем некорректным, поскольку нарушается процессуальная логика: сведения, подтверждающие или опровергающие обстоятельства по делу, которые не были исследованы судом первой инстанции, уже законодательно именуются доказательствами, но при этом все равно могут быть проигнорированы судом апелляционной инстанции. Возможны и такие ситуации, при которых защита лишь осведомлена о наличии неисследованных сведений, способных послужить доказательствами и имеющих значение для разрешения дела по существу, но возможности их представить самостоятельно без участия суда у стороны по-прежнему нет. В силу этого она должна ходатайствовать первоначально о собирании доказательства, а уже затем исследовании. На основе изложенного для улучшения механизма устранения (элиминации) судебных ошибок в апелляции предлагается следующая редакция ч. 6.1 ст. 389.13 УПК РФ: «Новые доказательства могут быть представлены при производстве в суде апелляционной инстанции. Суд апелляционной инстанции вправе содействовать в собирании доказательств по собственной инициативе». О возможности упрощения правил доказывания в апелляции заметим следующее. Лица, обладающие правом апелляционного обжалования, не во всех случаях желают полного пересмотра: тогда разбирательство будет осуществляться в пределах заявленных доводов апелляционной жалобы. С этой позиции не требуется каких-либо изменений в законодательства. Сам же вопрос послаблений при доказывании обстоятельств в апелляционном производстве является допустимым. Но с позиции юридической техники решение этого вопроса не должно умалять какие-либо права осужденного, его защитника и других лиц в части доказывания или обоснования своих доводов в суде апелляционной инстанции, а кроме этого, снижать эффективность правосудия и умалять авторитет судебной власти. В научной литературе были высказаны мнения, что отечественная апелляция для максимальной результативности в части устранения судебных ошибок должна быть сконструирована по типу так называемой полной модели, соответствующей классическим представлениям об этом виде судебного производства, и была бы способна самостоятельно решать фактические и правовые аспекты уголовного дела. По мнению М. Т. Аширбековой, судебное следствие в апелляции должно иметь широкий характер, проводиться без каких-либо изъятий по причине того, что предметом производства является не только сам приговор, а в известном смысле «все уголовное дело» [19, с. 158; 20, с. 22]. Рассуждая в дискурсе классического представления об апелляции как о повторном пересмотре уголовного дела, уместно привести категоричную, но совершенно верную позицию Л. В. Головко, согласно которой не может быть неполной апелляции – она всегда полная, и таков ее замысел, обеспечивающий защиту прав и законных интересов. Апелляция предполагает инициирование производства в суде второй инстанции по вопросам права и факта, как это было в суде первой инстанции. Только при таких условиях реализуется право на апелляцию [16]. Подчеркнем, что для Германии чужда даже сама идея о неполной апелляции. На доктринальном уровне едва ли можно встретить упоминание о том, что апелляция способна иметь некий ограниченный законодательно, а не доводами жалобы характер. Классификации моделей апелляции на полную и неполную просто не существует. Это, на наш взгляд, связано с тем, что апелляция воспринимается как пересмотр дела, поэтому для выявления и исправления судебной ошибки используется уголовно-процессуальный механизм рассмотрения и разрешения уголовного дела, установленный для суда первой инстанции. С трудом можно представить в Германии вынесение постановления суда первой инстанции и о передаче уголовного дела на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции для восполнения пробелов в области фактических обстоятельств. В этом совершенно нет смысла: ведь, когда суд апелляционной инстанции обладает самостоятельными широкими полномочиями относительно предмета разбирательства, все необходимые действия в фактическом и правовом отношении суд может выполнить самостоятельно. Исключение составляют уголовные дела, рассмотренные с нарушением подсудности. Правовое регулирование Германии, хотя его во многих отношениях нельзя назвать совершенным, лишено при этом таких внутренних противоречий, при которых апелляция представляет собой неясный симбиоз элементов апелляционного и кассационного производств. Таким нам видится путь модернизации российского производства в суде апелляционной инстанции по уголовным делам. 

About the authors

A. D. Nazarov

Author for correspondence.
Email: anazarov61@mail.ru
Russian Federation

A. G. Trofimik

Email: alektrof@mail.ru
Russian Federation

References

Supplementary files