THE CONCEPT OF RESTORATIVE JUSTICE AS THE BASIS OF JUVENILE JUSTICE

Abstract

The article discusses the philosophical concept of restorative justice , which the 70- ies of XX century, defines the direction of the juvenile justice system in Russia and foreign countries. The authors represent the philosophical foundations of the concept of restorative justice, show their manifestation in the criminal legislation of the countries near and far abroad.

Full Text

Принцип историзма требует рассмат- ривать всякое явление в его развитии: зарож- дении, становлении и отмирании. На станов- ление концепции правосудия по делам несо- вершеннолетних повлияли философские и на- учные концепции XIX и XX века. Представ- ляется верным утверждение о том, что особая система правосудия по делам несовершенно- летних включила в себя абсолютно новые идеи и подходы к несовершеннолетним пре- ступникам, однако она объединила в себе и многие плодотворные идеи и практики пред- шествующих концепций-парадигм, в частно- сти, парадигмы индивидуализации обращения с правонарушителем, карательной и восстано- вительной парадигмы. Э. Б. Мельникова от- мечает, что как самостоятельную философ- скую доктрину-доктрину ювенального право- судия никто специально не разрабатывал, им- пульсы к ее созданию шли от практики рабо- ты судов по делам о несовершеннолетних. О философии ювенального правосудия можно говорить как о своеобразной идеологии защи- ты прав и свобод несовершеннолетних в об- ществе. И здесь должны фигурировать такие общефилософские категории, как гуманизм, свобода личности, индивидуализация позна- © Шестакова Л. А., Бадалова Л. Р., 2015. Шестакова Любовь Александровна (lyuboshestakova@yandex.ru), аспирант юридического факультета; Бадалова Лейла Рашидовна (belka-gigant@mail.ru), студент I курса исторического факультета Самарского государственного университета, 443011, Россия, г. Самара, ул. Академика Павлова, 1. ния личности и механизма поведения челове- ка. Гуманизм как основная черта этой кон- цепции проявляется: в повышенной юридиче- ской защите прав несовершеннолетних в рам- ках правосудия; милосердии к несовершен- нолетнему в силу его возраста; в соответст- вующем приоритете воспитания над наказа- нием и исключением кары (возмездия); в по- иске возможностей примирения; раннем пре- дупреждении правонарушений несовершен- нолетних; поиске общественных (общинных) форм перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей в рамках функционирова- ния системы ювенальной юстиции. В свою очередь, свобода личности несовершеннолет- них также диктует многие изменения: процес- суальной формы в судах для несовершенно- летних; способов взаимодействия судьи с не- совершеннолетним; требований к личности и профессиональной и иной подготовке судьи. Индивидуализация познания фактов и лично- сти несовершеннолетнего, в свою очередь, создает специфическую научную правовую базу правосудия для несовершеннолетних как судебной подсистемы, функционирующей между судебной властью и гражданским об- ществом. Поэтому именно здесь требуется участие населения в отправлении правосудия и привлечение для познания истины значи- тельного объема специальных неюридических знаний [1, c. 29-30]. Облик и содержание моделей юве- нальной юстиции разных стран в начале XXI века определяет концепция (парадигма) вос- становительного правосудия. В процессуаль- ной литературе восстановительное правосудие определяется как учение о способах реа- гирования на противоправные деяния, в осно- ве которых лежит идея о необходимости примирения сторон конфликта, возникающе- го в результате противоправного деяния, с целью восстановления нормального порядка, существовавшего до совершения деяния, удовлетворения интересов стороны, которой деянием причинен вред, а также исправления и ресоциализации лица, совершившего дея- ние. Концепция восстановительного правосу- дия получила научную и общественную под- держку в начале восьмидесятых годов XX ве- ка. К. Дали и Р. Иммарижеон, которые анали- зировали становление восстановительного правосудия в западноевропейских странах рассматривали множество факторов, привед- ших в совокупности к новой практике, и вы- деляют три линии его формирования: 1) со- циальные движения 60-х годов; 2) программы и экспериментальные практики в области реагирования на правонарушения и 3) науч- ные исследования и теории. Можно назвать следующие програм- мы, социальные движения и восстанови- тельные инициативы, которые появились в США, Канаде и ряде других государств с 70- х годов XX столетия. «Права заключенных и альтернати- вы тюремному заключению» (Prisoners Rights and Alternatives to Prisons): сторонни- ки данного движения рассматривали престу- пление как последствие «социального рав- нодушия, обнищания местных сообществ, расовой и гендерной дискриминации» и, как следствие, предлагали минимизировать слу- чаи лишения свободы. «Разрешение конфликтов» (Conf- lict Resolution): данная инициатива, возник- шая в 70-ые годы 20 века, была связана с разочарованием общества в эффективности уголовного судопроизводства и выразилась в развитии советов общественного правосудия и центров правосудия соседских общин, дея- тельность которых должна была характери- зоваться большим гражданским участием и менее формализованном процессом. «Программы примирения жертвы и правонарушителя» (Victim-Offender Reconci- liation Programs): данные программы были впервые представлены в Канаде в 1974 и в США в 1977 годах. Они были направлены на организацию встреч лица, совершившего деяние, и лица, которому деянием был при- чинен вред, как правило, перед вынесением приговора в присутствии нейтральной треть- ей стороны. Данное направление в развитии восстановительного подхода было тесно свя- зано с религиозными принципами и институ- тами. «Медиация жертвы и правонаруши- теля» (Victim-Offender Mediati-on): данная программа тесно связана с рассмотренной выше программой примирения. Особенно- стью является возможность участия во встре- чах не только сторон конфликта, но и иных заинтересованных лиц. Программы медиации начали осуществляться в Великобритании, Скандинавии и других странах Западной Ев- ропы в конце 70-х и 80-х годах, в первую оче- редь в сфере ювенальной юстиции. «Защита жертв правонарушений» (Victim Advocacy): данное социальное дви- жение пыталось заострить внимание обще- ства и государства на правах лиц, которым преступлением причиняется вред. В рамках развития данного движения его активистами стали высказываться идеи о необходимости реформирования системы уголовного судо- производства, в том числе и с позиций при- мирения сторон уголовного конфликта. «Семейные конференции» (Family Group Conferences): данный способ реализа- ции восстановительного подхода возник в Новой Зеландии и получил распространение в Австралии, где впервые был представлен в 1991 г. Семейные конференции в отличие от программ примирения и медиации вовлека- ют в обсуждение преступления большее чис- ло членов общества, признают более широ- кий круг пострадавших от преступления и делают акцент на участии представителей семьи правонарушителей. «Круги правосудия» (Sentencing Circles): впервые появились в Канаде в 80-х годах как часть политики индейских общин по отношению к своим преступникам. Ос- новной целью данного способа реализации восстановительного подхода является дости- жение консенсуса с привлечением в рамках данного процесса лиц, пострадавших от пре- ступлений, их семей, членов семей и друзей лица, совершившего деяние, и членов местно- го сообщества. Общественный совет восстанови- тельного правосудия (Community Reparative Boards) является современной версией зна- чительно более старшей и широко распро- страненной реакции общества на преступ- ность несовершеннолетних, более известной как «общественный совет по выведению не- совершеннолетнего правонарушителя из системы уголовных судов для совершенно- летних».Эти советы использовались в Со- единенных Штатах с 1920-хх, а их совре- менные копии, общественные советы вос- становительного правосудия, используются с середины 1990-ых, прежде всего в отноше- нии взрослых преступников признавших ви- ну в ненасильственных преступлениях не- большой тяжести. Позже эта программа рас- пространилась и на несовершеннолетних преступников [2, с. 50-51]. Следует подчеркнуть, что на уровне национального права восстановительная мо- дель принимает различные формы. Одним из самых характерных и распространенных эле- ментов этой модели является институт по- средничества или медиации. В этой связи от- метим, что в литературе освещаются различ- ные подходы к определению термина «медиа- ция». Так, В. О. Аболонин выделяет три под- хода. При «собирательном» подходе медиация рассматривается как максимально широкое «собирательное понятие», включающее в себя все (возможные варианты примирительных процедур с участием посредника, от любых форм непрямых переговоров в политических конфликтах и войнах до любых форм школь- ного, семейного, бытового примирения. При «рамочном» подходе медиация рассматрива- ется как «рамочное понятие» объединяющее в себе некоторые виды процедур, проводимых с участием третьего независимого лица, не об- ладающего властным полномочием на разре- шение спора в большинстве случаев по граж- данским, семейным и коммерческим спорам, исключая процедуры примирения в политиче- ских и ряде других конфликтов. При «чистом» подходе медиация понимается как особая процедура, схожая с другими видами посред- ничества (такими, как модерация, консилиа- ция и т.д.), но имеющая ряд особенностей, главным образом связанных с пониманием роли медиатора, техниками, используемыми в процедуре, и особенностей реализации базовых принципов, положенных в основу медиа- ции. При данном подходе определение медиа- ции становится более сложным и включает в себя помимо ее общего стандартного описа- ния как «процедуры с участием посредника, не обладающего властным полномочием по разрешению спора и содействующего сторо- нам в поиске решения» ряд дополнительных критериев, которыми могут быть «взаимовы- годность достигнутого решения», «наличие у посредника специального образования, позна- ний и навыков по урегулированию конфлик- тов», «выработка решения на основе интере- сов сторон» (то есть итоговое решение долж- но быть достигнуто в рамках особой коопера- тивной стратегии, которая в англоязычной ли- тературе называется «win-win» то есть такой вариант решения, при котором выигрывают обе стороны) [3, с. 39-41]. В зарубежной практике медиативные процедуры использу- ются весьма активно как раз в рамках юве- нального производства и призваны обеспе- чить решение задач по вторичной превенции несовершеннолетнего правонарушителя. К настоящему времени восстановительное пра- восудие помимо медиации имеет в своем ар- сенале значительное число процедур: посред- ничество преступника и жертвы (VOM), се- мейные конференции (FGC), круги правосу- дия, восстановительные конференции (RC), общественный совет восстановительного пра- восудия (CRB), круги правосудия (SC) и др. [4, с. 337]. В зарубежной литературе отмечается, что восстановительное правосудие не являет- ся ни карающим, ни снисходительным и тем самым противостоит как «карательному», так и «медицинскому» (реабилитационному) подходам. Если «чисто» реабилитационная модель нацелена на обеспечение «благополу- чия» подростка, попавшего в орбиту уголов- ного процесса, списывая противоправное деяние на тяжелые жизненные условия и личностные проблемы нарушителя, игнори- рует то принципиальное обстоятельство, что он нанес вред другому человеку. Развиваясь в борьбе с карательным подходом, реабилита- ционная модель дала очень много в плане разработки альтернатив наказанию, но в ка- ком-то смысле подошла к своему пределу. Смеем утверждать, что именно восстанови- тельное правосудие стало действительно новой, задающей горизонт ювенальной юстиции парадигмой (одной или несколькими теория- ми, получившими всеобщее признание и в течение какого-то времени направляющими научное исследование). Представляется, что использованный термин парадигма, имеющий глубокое фило- софское обоснование, при освещении вопроса о содержании восстановительного правосудия должен быть раскрыт более подробно. Как из- вестно, ежедневное, рутинное познание уче- ные осуществляют в рамках так называемой нормальной науки. Данный термин, введенный в научный оборот Т. Куном, выступает как на- дежный инструмент решения научных про- блем. Но иногда оказывается, что отдельные задачи (например, снижение преступного ре- цидивизма, учет потребностей жертвы и пре- ступника и т.п.), несмотря на все усилия обще- ства, так и не поддаются решению. Сначала на это не обращают особого внимания. Но со временем становится очевидным, что средст- вами существующей парадигмы эта проблема просто не может быть решена. Те вопросы, которые парадигма принципиально не может решить, Т. Кун называл аномалиями. По мере накопления аномалий доверие к существую- щей парадигме падает и наступает состояние, которое называется кризисом. Период кризиса заканчивается, когда одна из предложенных гипотез доказывает свою способность спра- виться с существующими проблемами и бла- годаря этому привлекает на свою сторону большую часть ученых [5, c. 106-122]. Именно об этом говорил известный философ П. Фейерабенд, отмечая, что научный про- гресс возможен благодаря взаимной критике несовместимых теорий перед лицом имею- щихся фактов. Как раз поэтому, в своей науч- ной работе ученые должны руководствоваться методологическим принципом «пролифера- ции», ориентирующим на создание теорий, альтернативных существующим, даже если эти последние в высокой степени подтвержде- ны и являются общепризнанными [6]. Как представляется, современный этап развития науки уголовного процесса, используя терминологию Т. Куна, можно на- звать методологическим кризисом. В этой связи нельзя исключать, что не более чем через несколько десятилетий этот этап при- ведет к научной революции, в результате которой установится новая аналитическая па- радигма-парадигма восстановительного пра- восудия, несущая в себе ранее не достижи- мые ценности и идеалы. Отметим, что базу концепции восста- новительного правосудия составила теория воссоединяющего стыда Дж. Брейтуэйта. Ав- тор задался целью разработать криминологи- ческую концепцию, позволяющую эффектив- но прогнозировать рост преступности и спо- собствовать выработке механизмов для уменьшения числа совершаемых преступле- ний, что не удавалось сделать уже сущест- вующим теориям, из-за их неуниверсальности (речь идет о таких теориях как, например, тео- рия ярлыков, субкультур, контроля, возмож- ностей, обучения). Внушение чувства стыда по воссоединяющей модели (внушение чувст- ва воссоединяющего стыда) предполагает, что за общественным порицанием следуют по- пытки реинтегрировать правонарушителя в общину законопослушных граждан посредст- вом церемоний прощения или снятия деви- антного обозначения. Внушение чувства сты- да и воссоединение с общиной происходят не одновременно, но последовательно; причем воссоединение осуществляется до того, как девиантность успевает приобрести характер основного статуса человека. Происходит та- кое внушение чувства стыда, в рамках которо- го клеймят порочность поступка, но не лич- ность самого преступника как не внушающую какого-либо порицания по своей сути. Вну- шение чувства стыда за преступное поведение дополняется постоянным вознаграждением за иные поведенческие примеры. Внушение чув- ства стыда не обязательно будет слабым, оно может носить жесткий и даже жестокий ха- рактер. Отметим, однако, что не мощь отли- чает его от клеймения, а, во-первых, имею- щие вполне определенный предел проявле- ния порицания, завершающиеся прощением, и, во-вторых, попытки сохранить узы любви или уважения. Внушение чувства стыда, но- сящее клеймящий характер, наоборот, уве- личивает привлекательность субкультур, по- скольку предоставляет возможность отвер- жения отвергающих. Участие в субкультур- ных группах, как известно, обеспечивает преступными ролевыми моделями, возмож- ностью обучения технике совершения преступления, приемами нейтрализации или иными формами социальной поддержки, де- лающими выбор в пользу преступления бо- лее привлекательным. В сравнении с обще- ствами, где развиты механизмы внушения чувства воссоединяющего стыда, общества, где широко применяется клеймение, будут отличаться более высоким уровнем преступ- ности» - пишет автор [7, c. 152-154]. Специфика современных условий жизни, обусловившая необходимость приме- нения восстановительных технологий при расследовании и рассмотрении в суде пре- ступлений детально рассмотрена в литерату- ре. Известный социолог и криминолог Нильс Кристи утверждает, что в условиях урбани- зации люди перестали понимать мотивы по- ведения других людей, они видят в соседе только соседа, в сослуживце только сослу- живца и не более. Когда вокруг нас столько людей, когда количество информации друг о друге ограничено, у людей имеются только ограниченные возможности для понимания поведения других людей. В некоторых рай- онах городов обстановка так накалилась, что «туда можно ездить только на танке» [8, c. 21]. Другой серьезной проблемой, о кото- рой говорит автор, является проблема моно- полизации решения конфликтов профессио- налами - государственными служащими или юристами. В современном обществе борьба с преступностью с помощью установленных процедур и средств стала индустрией. В са- мом деле: миллионы людей работают в по- лиции, суде, тюрьмах. Миллионам людей эти учреждения предоставляют прямо или кос- венно рабочие места. Н. Кристи приводит статистику о количестве лиц, работающих в индустрии «борьбы с преступностью» в США в 1999 г. По прошествии определенно- го времени эти данные остаются актуальны- ми. «В 3400 местных тюрьмах США работает более 100 000 человек. В прошлом году в них было вложено более 65 миллиардов долла- ров. Рынок огромен! Тюрьмы - это большой бизнес. В 1999 году в США было 139,2 мил- лиона работающих. Получается, что в инду- стрии контроля над преступностью занято 4 процента от всей рабочей силы страны» [9, 113]. Получается, что миллионы людей за- интересованы, как бы парадоксально это не звучало, в том, чтобы уровень преступности не снижался. На эту цель и сориентирована современная система правосудия многих стран. Вот как об этой проблеме пишет Х. Зер: «Когда происходит преступление (не- зависимо от того, выявлен ли преступник), первыми вопросами должны быть «кто по- страдал?», «какой вред причинен человеку?», «в чем он нуждается?». Такой подход, конеч- но, далек от подхода карательного правосу- дия, которое начинается с вопросов «кто ви- новат?», «как его следует наказать?» - и ред- ко переходит к другим вопросам. <…> По- страдавшим хочется, чтобы их выслушали. Им следует предоставить возможность рас- сказать о случившемся, выразить свои чувст- ва, возможно, даже не один раз. Им необхо- димо высказать свою правду. Пострадавшие нуждаются в подтверждении того, что они не заслужили причиненное им зло, они хотят услышать это от других. Им также важно знать, что были приняты меры по исправле- нию этого зла и предотвращению его повто- рения. Пострадавшим также необходимо вернуть уверенность в себе. Правосудие не должно вершиться для них, но без них». Противопоставляя существующие модели правосудия (называя их карательны- ми) с восстановительным правосудием Х. Зер, пишет, что главной целью восстано- вительного (альтернативного) правосудия является не воздаяние, а восстановление со- стояния сторон до преступления. Конечно, нельзя гарантировать полное восстановле- ние, но подлинное правосудие должно по- ставить себе целью создание условий, в ко- торых этот процесс мог бы начаться. Перво- очередной целью правосудия должно быть возмещение ущерба и исцеление пострадав- ших. В этой связи автор отмечает: «Говоря об исцелении, мы вовсе не имеем в виду, что им следует забывать или преуменьшать раз- меры насилия. Жертва насилия должна снова почувствовать, что находится в безопасности и управляет своей судьбой, что жизнь имеет смысл. Точно так же и преступника следует побуждать к новому самоощущению: он или она должны обрести свободу начать жизнь заново». Следующей по важности задачей правосудия, как считают авторы концепции, должно стать исцеление отношений между пострадавшим и преступником. Речь идет о примирении. Как отмечает Х. Зер, опыт работы примирительных конференций подтверждает возможность установления таких отноше- ний. Однако было бы наивным во всех без исключения случаях ожидать подобного ре- зультата. В одних делах достичь примирения в принципе невозможно, в других можно до- биться лишь удовлетворительных взаимоот- ношений, но без настоящей близости или полного доверия. Х. Зер в своей книге отме- чает, что он участвовал в таких встречах восстановительного правосудия, которые, на первый взгляд, были малоуспешными в дос- тижении примирения. В результате встреч пострадавшие и преступники не меняли сво- его враждебного отношения друг к другу. Однако сам характер враждебности претер- певал серьезные изменения. В их сознании уже не маячила абстрактная фигура, некий стереотип пострадавшего или преступника, теперь их ненависть была направлена на конкретного человека. И даже такое измене- ние можно расценивать как позитивное. Ав- тор концепции восстановительного правосу- дия отмечает, что «правосудие должно «проживаться», а не только «пассивно пре- терпеваться». Когда объявляют, что право- судие свершилось и пора идти домой (по- страдавшим) или в тюрьму (преступникам), мы не ощущаем это как прожитый опыт пра- восудия. Правосудие же, которое мы дейст- вительно проживаем, которое становится нашим актуальным опытом,- не всегда при- ятное испытание, но мы знаем, что оно свершилось при нашем участии, мы не были его пассивными объектами. Необходимо, чтобы в суде не просто состоялось правосу- дие, но и опыт участия в нем. Посредничест- во между пострадавшим и преступником яв- ляется таким подходом к правосудию, кото- рый удовлетворяет приведенным выше тре- бованиям» [10, c. 218-240]. Итак, концепция восстановительного правосудия стала активно внедряться в пра- воприменительную практику различных го- сударств потому, что она вызвана к жизни реалиями современного общества. Увеличе- ние числа и плотности населения исключают использование положений уголовного про- цесса, скажем, начала XX в. Современные государства уже не могут себе позволить ссылать большое количество людей для отбывания наказания в отдаленные части стра- ны, а возможности применения смертной казни в наши дни сильно ограничены. Боль- шинство преступников, отбывающих наказа- ние, выйдут на свободу и будут транслиро- вать те ценности, которые они усвоили, на- ходясь в местах лишения свободы. Когда за- ключенных по всему миру миллионы, уже нельзя закрыть глаза на фактически нераз- решенные уголовные конфликты между жертвой и преступником. В этой связи ста- новится насущно необходимым внедрять со- циальные и психологические методы работы с жертвой преступления и ее обидчиком. Имеются основания заключить, что восста- новительное правосудие способно также привнести представление о справедливости общества в уголовный процесс, тем самым сделав его более легитимным в глазах насе- ления. Как писал еще в середине XIX в. Д. Стифен: «Нельзя упускать из виду, что для целей правосудия важно не только то, чтобы приговоры по уголовным делам были справедливы, но и то, чтобы они казались обществу справедливыми <…> Отправление уголовного правосудия есть самая обыкно- венная и самая торжественная форма, в ко- торой верховная власть государства заявляет себя огромному большинству своих поддан- ных» [11, c. 17-18]. В завершение рассмотрения концеп- ции восстановительной юстиции как фунда- ментальной гуманистической идеи в области правосудия XXI века представляется необ- ходимым определиться с соотношением по- нятий ювенальная юстиция и восстанови- тельное правосудие. Выделение особого ювенального правосудия явилось признани- ем того, что у несовершеннолетних правона- рушителей существуют особые проблемы, которые лучше всего могут быть решены другой системой, чем та, которая применяет- ся к совершеннолетним правонарушителям. Целью системы ювенальной юстиции явля- ется не наказание молодых людей, а скорее проведение с ними индивидуализированного воспитания. Поскольку ресоциализация не- совершеннолетних правонарушителей и их активное привлечение к устранению послед- ствий их преступного поведения является неотъемлемой частью ювенальной юстиции, то этот аспект зачастую является предпо- сылкой для возникновения восстановитель- ного правосудия. Немаловажным здесь так- же является и то, что несовершеннолетние, в силу своей ограниченной правосубъектно- сти, всегда нуждались в особых усиленных процессуальных гарантиях защиты их закон- ных прав и интересов. Это обстоятельство постоянно стимулировало государства к при- менению экспериментальной практики, ли- шенной формализованности официального судопроизводства и как можно более при- ближенной к несовершеннолетнему.